Физическая целостность человека. Человек разумный или человек целостный? Понять, что действительно важно

Божественный луч, спускаясь сверху, преодолевает материальные миры и, по мере погружения в них, загрязняясь, теряет ясность и превращается, наконец, в собственную противоположность. Это происходит не где-то вовне, а в самом человеке, который заключает в себе своё добро и своё зло.

Человек, содержащий в себе путь луча, может передвигаться по нему вверх и вниз, используя сознание как поисковик. В «Книге перемен» (ИЦЗИН) путь наверх определяется как «Восход» - по аналогии с солнцем. Это счастливое состояние характеризуется высокой энергетичностью, беспричинным счастьем и полнотой ощущений. Поскольку высший мир – это мир щедрости, постольку человек, поднимаясь в эти миры, испытывает потребность делиться своей силой с окружающими его людьми. Как солнце светит всем, даруя всему живому свои лучи, так и человек, поднявшийся до уровня высших миров, становится светочем.

«Это солнце, взошедшее над землёй, - пишет комментатор «Ицзин» Ю.К.Щуцкий , - так полно сил и так щедро, что никакая утрата и никакое приобретение не могут его огорчить. И человек, занимающий данную позицию, исправляя все ошибки, допущенные им в прошлом, даёт свои силы окружению». 1

Если сознание человека «якорится» в низкой и грубой материальности, то это означает, что оно тупо. Чем ниже погружается оно – тем становится грубее и бессмысленнее, постепенно переходя в звероподобие.

Человек, круг интересов которого ограничен только материальным, обладает минимальной свободой выбора. Он становится проводником для вещей – каналом для движения неживого. Вещи пользуются этим каналом для имитации жизни. Так неорганический мир обретает видимость подвижности, используя человека в качестве «движка». Чтобы не упустить человека, неорганический мир привязывает его к вещам.

Чем ниже опускается божественный луч в материальные слои – тем более меркнет его ясность и ослабляется связующая сила. Человек начинает забывать свет. Его манит тьма и её зыбкие образы. На самом «дне» - полное беспамятство. Там правит бессознательное. Это «ад». Когда сознание спускается в низшую точку – оно распадается. Можно ли назвать распад сознания свободой? Вряд ли. Потеряв сознание, человек утрачивает способность выбирать цели. Это значит, что его свобода сводится к нулю.

Падение в бездну превращается в постижение всё новых и новых бездн, которые открываются одна за другой, ибо у этого «низа» нет «дна». Чем ниже, тем скованнее чувствует себя человек, превращаясь, наконец, в холодную и сверхтяжёлую точку с жестко заданными координатами.

Этот демонический мир имеет всего две координаты – он «плоский». В нём, по сути, отсутствует вертикаль – во всяком случае, человек ее не видит. Он движется из одного пункта в другой, не понимая глубины, делая однообразие обыденности повседневным явлением. Этот мир хорошо наблюдать в современных русских сериалах и боевиках, в которых разные люди проделывают одни и те же действия: они ведут войны за вещи. Их движение ограничено всего несколькими направлениями: борьба за власть, кара за своеволие, смерть. Внешне это проявляется в однотипной смене декораций: офис, суд, тюрьма, морг.

Из этого мира, имеющего вид лимба (воронки) трудно, почти невозможно выбраться по причине его крайне низкой позиции, граничащей с бессознательным. Но всё-таки находятся люди, которые, осознав весь ужас своего падения в прорву, делают попытки выбраться из неё. Они оставляют свои богатства внизу и, освободившись от тяжелого груза, став лёгкими и свободными, несутся наверх, испытывая счастье.

Но есть искатели, достигшие высших степеней зрелости, которые для того, чтобы познать все свои стороны, намеренно совершают спуск в свой «ад» - в бессознательное. Они это делают для того, чтобы вытащить на поверхность сознания то, что необходимо увидеть – свои сны, в которых скрываются подлинные желания, которые необходимо познать. Эти люди вытаскивают из бессознательного на поверхность застарелые комплексы, мании, фобии – всё, что мешает их дальнейшему продвижению. Эту психотехнику отражает миф о спасении грешников и вызволении их из ада. Именно на этом принципе базируется экзорцизм и психоанализ, выросший из древних практик.

«Встреча с тенью» - вот как называет К.Г.Юнг такую практику. В «Ицзин» эта ситуация названа «поражением света» или «нисхождением в ад». Она связывается в гексаграмме с заходом солнца и уходом его под землю.

В египетских солярных мифах бог Ра днем путешествует в своей ладье по небу, а ночью плывёт по тёмной реке, в которой живёт чудовище Апоп, над которым он одерживает победу. В «Ицзин» об этой битве говорится как о «просвещении варваров», ибо солнечный герой не столько борется с чудовищами, сколько спасает их от небытия и тем самым способствует очищению и просветлению глубин бессознательного.

Чтобы ограничить неумеренное восхождение сынов солнца к «небу» (миф о Фебе), «Китайская книга перемен» предупреждает о необходимости периодического спуска в собственные глубины, дабы отрезвить сознание и уравновесить все стороны человека.

«Свет вознесённый над землёй здесь нисходит обратно в землю для того, чтобы озарить отставших, то есть, уничтожить зло незнания», – пишет Ю.К.Щуцкий . 2

И в этой связи хотелось бы сказать о том, как крикливая и глупая чернь, глумящаяся над великими людьми, оценивает их действия с точки зрения своей низости. Она насмехаются над ними, судит их, даёт им свои глупые оценки. Она не понимает, что подлинный лидер, вступая во власть, спускается в ад, принося себя в жертву черни, которая топчет его сердце, как это произошло с сердцем горьковского Данко. Толпа укоряет лидера в том, что он действует «грязными руками», что он не достаточно «чист», не понимая, что Духовный лидер , спускаясь со своих высот до обыденности, не может не изгрязниться, потому что в низком мире грязь – обычное дело.

«Конечно, - говорит Ю.К.Щуцкий , - при таком восхождении человек может отойти от своего собственного величия, в известном смысле, утерять его, но именно об этом он не должен печалиться, ибо такова его миссия – нисхождение к отставшим». 3 Беда же низших заключается в том, что они не могут подняться до правильного понимания деятельности великих.

Подъём на вершины духа, спуск в низкие материальные «миры возмездия» - всё это необходимые действия, которые обязаны совершать великие духи во все времена. Все психотехники, касающиеся посвящений, включали в себя осознание божества (жизни) в виде единого луча, символом которого был меч (посох), воткнутый в землю.

Если человеку удавалось вытащить и очистить его от грязи, он становился посвященным. Но, прежде, чем им стать, человек должен был осознать как своё добро, так и своё зло. Он должен был понять, что в нём уживаются две стороны – сознание и бессознательное , которые он должен примирить и заставить сотрудничать. Таким образом он поднимается над Законом Кармы.

Прощение есть акт примирения двух сторон – светлой (сознания) и тёмной (бессознательного). Многие думают, что, если мысленно «простить» кого либо, то событие прошлого отступит и не будет больше мучить. Но это не так. Прежде, чем простить что-то, необходимо содержание события поднять на поверхность сознания и пережить его, быть может, не один раз. Пережить с прежним мучением, плачем, судорогой, болью, рвотой и прежней агрессией. Так уходит адская энергия из тела прощающего человека. Этот акт только условно называется «прощением». Но то, что таким образом «прощено» - уходит само. Уходит без слов. Просто уходит во веки веков.

У К.Кастанеды такая психотехника называется «выметанием острова тональ». В христианстве она названа «очищением». Сегодня таинство «очищения» понимается примитивно – как очищение организма. В действительности, речь идет об очищении «подвалов» бессознательного, где скрываются под порогом сознания тяжёлые образы и патологические механизмы, которые делают существование человека тягостным и болезненным. Речь здесь идет о психическом очищении, которое достигается с помощью «вспоминания» с погружением в прошлое.

Тайша Абеляр (ученица Кастанеды) утверждает, что, поднятая таким образом, на поверхность энергия, разряжается и усиливает человека, который получает эту утерянную когда-то в прошлом энергию обратно. Если правильно «провспоминать» свою жизнь, то можно, действительно, очиститься.

Соединив в себе две своих стороны (верх и низ), человек приобретает качество «смирения», когда он соглашается с тем, что он не ангел и не демон, а обычный человек. Его аристократизм становится притушённым от присутствия его безумной части, а безумие приобретает более светлое качество, которое выражается в бессознательно светлых желаниях. Сознание и бессознательное подают друг другу «руку». В таком состоянии человек является подлинным и та струна, которую он протягивает между своим небом и своей землей, становится инструментом, на котором он может играть так, как захочет, настраивая и перенастраивая свой инструмент в зависимости от необходимости.

Это состояние называется «целостностью» . Предпочтение какой-то одной стороны в ущерб другой вызывает к жизни равнодействующие силы, которые укрощают дерзость человека механическим путём. Односторонний человек открывает свою карму и тогда каждый его поступок влечёт за собой наказание.

Целостный человек , находящийся в состоянии уравновешенности, освобождается от кармы и становится сам для себя законом и исполнителем этого закона. По сути, он становится богом. В Китае о таких людях говорят, что они «прошли через глаз дракона» и называют «бессмертными». Эти люди всегда смотрят в суть вещей и всё видят как единое. Их главное качество – вера в веру, а веруют они в любовь , являющуюся связующей силой.

Действительно, было бы странно, если бы целостный человек веровал в неминуемый распад, как это происходит с обычными людьми. Целостный человек, созданный любовью, может верить только в любовь.

Но в наше время слово «любовь» с чем только не ассоциируется. В действительности, любовь это энергия, связанная с творчеством. Она всегда что-то творит. В результате появляется третье – плод совместного сотрудничества. Триединство лежит в основе жизни. Таким образом, соединение двух сторон человека дает ему новое, третье качество – целостность , когда человек выравнивается и гармонизируется.

Мечта о таком человеке для христиан была воплощена в образе Иисуса Христа – Сына Человеческого, прошедшего по своему лучу снизу доверху, и, явившего собой пример высокого достижения. Луч, собственно, и есть подлинный «путь» человека. Кто-то говорит, что он не имеет направления, но знающие, преодолевая неопределённость, утверждают, что он ведет к себе. Дон Хуан у Кастанеды называет его «путём, у которого есть сердце». Ф.Ницше , вторя ему, говорит о «вечном возвращении» домой, к самому себе, к своей целостности, которую А. де Сент-Экзюпери назвал «домом, приютившим любовь».

___________________________

1 – Китайская книга перемен (Ицзин), М., 1993. – С.63

2 – Там же. – С.259

3 – Там же. – С.259-260

Вопрос можно услышать от людей, которые хотят стать лучше, самореализоваться, жить счастливо.

Целостная личность. Описание

И такой особой может назвать себя тот, кто твёрдо уверен в себе, знает, чего хочет, и принимает вокруг себя всё таким, какое оно есть, и не пытается сопротивляться судьбе. Человек уважает выбор каждого, и свой в том числе. О такой личности можно сказать, что она смотрит на вещи реальным взглядом и делает соответствующие выводы, даже если они противоречат внешнему давлению. Это человек, у которого гармоничен с внешним. Уверенность в себе и душевный покой сопровождают его в жизни.

Материальный и духовный потоки находятся в балансе между собой. Когда личность целостна, её ведёт свой внутренний компас-истина. Человек является частью Вселенной, ощущает единство с миром. Происходит наполнение его жизненной энергией. К миру он проявляется интерес, реализовываются таланты и активируются Личность наполняется жизненной энергией благодаря энергетическим каналам.

Образование

Целостное образование личности происходит благодаря тому, что приходит ясное осознание всего происходящего. Каждый урок вносит в жизнь человека что-то необходимое для развития. Еще эта особа позволяет пережить себе любые эмоции и принимает все, и даже тёмные стороны своего характера, с уверенностью в том, что это всё её чему-то научит. Такие люди умеют наслаждаться каждым моментом в жизни, ощущают внутреннюю свободу, так как смотрят на мир с позиции Бога. И можно сказать с твёрдой уверенностью, что у этих личностей отсутствует волнение и переживание.

Для них открываются возможности для постоянного развития, познания всего нового, и сама жизнь становится большим приключением. Человек излучает во внешний мир такую энергию, как радость, тепло и свет. Ему хочется всем этим делиться с окружающим обществом.

Когда начинается формирование?

Формирование целостной личности происходит только тогда, когда человек задумывается о том, что его что-то в жизни не устраивает. Также это происходит, если внутренний голос ему подсказывает, что он идёт не по тому пути. Возможно, человек даже и не подозревает, что дело в целостности и что следует обратить внимание на свой внутренний мир.

Зачастую такая персона принимает во внимание не все составляющие своей сущности, в основном лишь внешность, характер или физическую форму. При этом она забывает о том, что человек - это совокупность психических, энергетических и физических процессов.

Защитные механизмы

Прежде всего целостная личность рассматривается с позиции такой науки, как психология. Здесь сама особа является главным объектом для изучения в этой области. Личность рассматривается с социальной стороны, её поведение в обществе, наличие индивидуальных свойств и качеств характера. Она формируется при определённых убеждениях и принципах, осознанных самим человеком. Целостная психология личности подразумевает под собой некую защитную реакцию. Таких механизмов несколько в природе, и срабатывают они тогда, когда человеку что-либо угрожает. К защитной реакции можно отнести некоторые свойства личности, такие как:

• замещение, когда поступившая агрессия от кого-то на личность от неё переходит автоматически на другого человека;
• вытеснение - особа запрещает себе воспринимать те мысли и чувства, от которых были страдания, забывая или не зная о том, что всё это остаётся в подсознании, что не есть хорошо для неё самой;
• проекция - когда один навязывает другому или нескольким людям свои нерациональные мысли, таким образом перекладывая на других свои недостатки или изъяны.

Человек лично избирает и придерживается их. Благодаря целостности он обретает психологическую устойчивость на высоком уровне тогда, когда стоит выбор между достижением целей и предлагаемых ценностей. Не каждому дано обладать таким статусом, как целостная личность. Всё зависит от особенностей воспитания, от отношений в семье, где человек вырос, от взаимодействия с окружением и от его влияния. Целостной личностью не рождаются. Формирование ее зависит от взаимодействия и влияния внешнего окружения.

Силовая модель развития

Личность может развиваться по двум моделям: силовой и модели внутренней гармонии. В первом случае убеждения жесткие, и отстаиваются они в открытом конфликте. Причём «сдавать свои позиции» особа не собирается. В итоге личность ломается целиком, чего не скажешь о модели гармонии. Где присутствуют не только убеждения, но и мораль, духовные ценности. Человек готов принести в жертву своим убеждениям себя и свою жизнь.

Модель силовую можно отнести в большей степени к мужчине. Ему непросто принять внешние законы и требования с контролем. Хотя главное для него - согласиться с ними. После того как это произойдёт, мужчина следит за всем этим сам. Он пришёл к этому.

Модель внутренней гармонии

Целостная личность, находящаяся в модели поддерживается и внутренней гибкостью. То есть когда человек благополучно принимает среду такой, какая она есть, а она - его.

Присутствие гармонии внутри можно обозначить как отсутствие конфликта между внутренними частями личности, а также только позитивное мировосприятие. Человек осознаёт и принимает, что понимание окружающих и себя должно быть в первую очередь. Более того, он сам стремится к тому, чтобы замечать только сильные и позитивные стороны. Самообвинением такие люди не занимаются. Внутренняя гибкость помогает на какое-то время приспособиться к жестким требованиям внешней среды, позволяя использовать любую возможность для возврата к изначальному состоянию. Такая модель в основном характерна для представительниц прекрасного пола.

Нецелостная личность. Описание

Если человек не имеет целей, постоянно противоречит и всем, и себе, не умеет принимать решения или же перекладывает их на других, чтобы не нести за них ответственность, то такую личность вряд ли можно назвать целостной. Для этих людей не существует ориентира в жизни, их спутниками являются неуверенность в себе и заниженная самооценка. Последствия всего этого - постоянная смена личных убеждений и разочарование во всём.

Почему так происходит? Возможно, здесь свою роль сыграли воспитание или окружающий социум, которые внесли рамки ограничения. А может, и ситуации, причинившие боль и повлиявшие на непринятие человеком самого себя. Тогда чувствам ставится запрет, чтобы избежать страдания в будущем. Связь с душой теряется, и ответственность берёт на себя ум. Наверняка многие находились в ситуации, когда предательство, разочарование, стресс или сильное горе приводили к потере целостности.

Но не все, находясь в критических условиях, сохраняют свои качества целостной личности и остаются неизменными в отношении своих жизненных позиций. Всё зависит от темперамента и типа человека. Особе, которая не желает признавать свои таланты, хочет быть успешной, но для этого не делает никаких шагов, видит только недостатки в себе и в других, испытывает в большей степени ненависть к себе, чем любовь, не подходит определение "целостная личность". Целостный человек понимает своё предназначение. Он следует внутреннему руководству в той или иной ситуации.

Личность, которая не находится в целостности, не может видеть своё истинное состояние, ей тяжело это сделать. Для этого нужно заглянуть в душу, спросить себя о том, что нужно, чтобы целостное развитие личности пришло в его жизнь.

Восстановить связь с внутренним миром, открыться свету и всем позитивным энергиям. Нужно к этому стремиться и искренне этого хотеть. Когда человек налаживает контакт со своей душой, в жизнь его приходят нужные обстоятельства, светлые люди и возможности. Главное - всё это замечать и быть за всё благодарным. Обычно в жизнь приходит учитель, наставник, который подводит его к уровню осознанности.

Когда всё приходящее в жизнь принимается как то, что запланировалось душой, как некий опыт или игра, тогда и восстанавливается единство с миром. Прийти к полному возрождению целостности поможет чистка тонких тел, работа со всеми внутренними блоками. Высший источник энергии приведёт к гармонии все аспекты между собой с помощью мощных вибраций в единое целое. Также к этому состоянию можно прийти иначе.

Человек должен проявить себя в творчестве. Принятие ответственности за свою жизнь, доверие к миру и обращение внимания внутрь себя - это тоже поможет восстановить целостность человека. Готовность и желание ощущать это состояния должно присутствовать обязательно. Ничему и никому не противоречить. Всё должно происходить легко и непринуждённо. Достичь единства помогут медитации и правильное дыхание. После человек сам сможет свободно входить в общий поток с высшими энергиями. Вход в состояние целостности не имеет границ, происходит процесс объединения с Вселенной, природой и правильными энергиями.

Заключение

Только тогда, когда человек твёрдо знает и понимает, что ему для гармонии с собой и миром нужно развиваться, реализовывать себя в нужных аспектах для дальнейшей счастливой и светлой жизни, происходит становление целостной личности. Не спеша раскрывается его внутренний потенциал, о котором, возможно, и не знал он сам. Всё идёт к тому, что особа находит своё «я». По сути, развитие личности - становление и наполнение сил духовных и физических, подводящие ее к осознанию того, чтобы понять свою сущность и роль в природе.

Тельнова Н.А. 2005

H.A. Тельнова, 2005

ЦЕЛОСТНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА:

СПЕЦИФИКА МОДАЛЬНОСТИ И СПОСОБЫ ИЗМЕРЕНИЯ

НА. Тельнова

Проблема целостности человека приобретает особый интерес в связи с ускоряющимся и усложняющимся ходом общественного развития, требующим пересмотра всего ряда нормативно-ценностных структур социальной системы, выработки новой парадигмы человека. Человек как родовое существо нуждается в поиске равновесного положения в мире, гармоничного существования, в новом типе самоопределения. Такая потребность связана с расщеплением онтологической структуры человеческого бытия, следствием которой становится утрата позитивной основы жизнедеятельности человека. Создавая новое пространство для реализации личностного потенциала, целостность выступает как ключевая категория осмысления человеком всех возможных форм самореализации и способов измерения социальных процессов, как одна из оценочных и прогностических характеристик человеческого бытия.

Отсутствие целостной теории человека затрудняет постановку и решение более конкретных вопросов, связанных с познанием и освоением человеком своего существования. Настоятельная потребность в интеграции познавательного и практического опыта людей, в создании целостного образа человека, выступающего смысловым и целевым центром универсума, способствует развитию различных подходов к постижению специфики человеческого бытия. Онтологический подход направлен на исследование его глубинных законов, основных принципов и базисной струк-туг*ьт способных объяснить специфические характеристики и свойства человека: на изу-чение сложной связи всеобщего характера между различными пластами его бытия; на конституирование нового качества целостности человека. Целостность при этом рассматривается сквозь призму его бытийной уникальности, выступает как фундаментальное, конструктивное и результативное состояние развивающейся человеческой реальности.

Проблема человеческого бытия - это вопрос о наиболее общей связи между всеми формами существования человека в мире. Развитие человека есть становление полифонической целостности как взаимодействия телесно-природной, социокультурной, духовно-индивидуальной форм его бытия, имеющих функциональное и самоценное значение. Трехуровневая структура человеческого бытия выделена на основе различий внутренних процессов, структур сознания и характера жизнедеятельности человека, одновременно принадлежащего к разным мирам, а также различия форм активности и отношения человека с действительностью, в которых он проявляется как телесный организм, как личность или как неповторимая индивидуальность. Взаимосвязанные пласты в сконцентрированном «стяженном» состоянии внедрены в глубинную сущностную структуру человека, который в единстве всех своих характеристик предстает как целостное существо, как homo totus. Эти характеристики являются ведущими параметрами становления и развития человека в связи с тем, что они лежат в основе моделей саморегуляции сложных системных образований.

Осмысление человеческого бытия как системного образования предполагает наличие внутренней сложноорганизованной структуры гетерогенного и полиморфного характера. Прогресс системы зависит от необходимой меры сложности и разнообразия ее элементов; и человеческое бытие в данном аспекте рассмотрения представляет собой совокупность и процесс соединения непосредственных и опосредованных фактов и событий жизни, включает в себя полноту субъективных и объективных отношений и связей, интенциональных мотивационных актов и внешних детерминант, выступает как противоречивое самоутверждение человека через развертывание его сущностных сил и потенциальных возможностей. Человек яштяется тем

единственным существом, которое в органической целостности сочетает в себе основные проявления бытия и обретает аподиктические очертания через согласование различных релевантных форм.

Человеческое бытие предстает в качестве целостной самоорганизующейся системы, что предполагает существование человека в динамически деятельном режиме, его принципиальную открытость миру, отсутствие между ними непроницаемых границ. Самоорганизация системы означает ее переход в когерентное состояние, при котором причина перемещается во внутреннюю сферу и обнаруживается в саморазвертывании формы, имманентной системе. Процесс воздействия общества на человека наиболее эффективно протекает не через внешнее давление и принуждение, а в форме самовоспитания, самосовершенствования, свободного са-моосуществления. Это приводит к раскрытию в человеке скрытых потенциальных возможностей, к образованию новых состояний и структур, удовлетворению его индивидуальных целей и потребностей.

Характер реакции человека на внешнее воздействие определяется в основном спецификой его внутренней самодетерминации, которую можно рассматривать как естественную предпосылку человеческой свободы (это во многом объясняет различное поведение людей в стандартной ситуации, создаваемой одними и теми же внешними обстоятельствами и причинными условиями). Феномен самодетерминации организма объясняется наличием в нем свободной энергии и информации, которую он получает из внешней среды, кодирует в собственной структуре и осознанно использует для организации своей жизнедеятельности. Свободу в данном случае можно определить как высшую форму самоорганизации и самодетерминации материи, проявляющуюся на социальном уровне бытия; как способ самоопределения и самоосуществления субъекта, который в трудовой деятельности преобразует условия своего существования и внутренние основания своего поведения в соответствии с определенными ценностями.

Специфика саморазвивающейся системы не позволяет отыскать то достаточное причинное условие (или неразложимый простейший «элемент», «категорию», «отношение»), которое определенным образом детерминирует ее поведение, и знание которого позволяет однозначно предсказать динамику ее развития. Речь идет об отсутствии некоторой

универсальной системы отсчета, абсолютных критериев и оценок поведения «человеческой системы», поскольку человек имеет свою собственную судьбу, уникальную историю развития и является «непрозрачным» для детального рассмотрения и анализа. Научные методы оказываются недостаточными при раскрытии «тайны» человека, потому что заранее элиминируют его специфическую природу, индивидуальность и оставляют социальную детерминированность, всеобщие законы природы, которые «безразличны» к существованию человека.

Выявление структуры, внутренней упорядоченности системной целостности человеческой формы существования придает ей историческое видение, позволяет провести через идею развития, выявить единство в многообразии, различие в конкретной реально живой целостности. Исторический и логический характер становления человеческого бытия включает в себя анализ его прошлых состояний, оказывающих детерминирующее влияние на текущие формы бытия и определяющих пространство их возможных изменений. «Сущность человеческой личности находит свое завершающее выражение в том, что она не только развивается как всякий организм, но и имеет свою историю»". Знание истории развития человеческого бытия поможет процессу его упорядочения, выступающему как часть бытийной стратегии самоорганизующихся систем.

Специфика человеческого бытия проявляется в том, что его эволюция осуществляется не столько через приспособительное отношение к миру, сколько через преобразование, активное освоение окружающей среды, постоянное отклонение от норм при взаимодействии с ней. Благодаря отклонению и возникают процессы отражения, информации, принципиально новый тип энергии и обратная связь как способ обмена энергией и веществом, необходимый для самоорганизации. Эволюционное развитие системы обеспечивается за счет ассимиляции внутрисистемного целого различных инноваций и рассматривается как поиск человеком адекватных ответов на вызовы среды, как нахождение оптимального режима существования в обществе, природе, среди «других». Это приводит к изменению целей, характера поведения «человеческой системы», к интеграции и кооперации ее с другими системами. Направление развития человека выступает не в форме однозначно и определенно направлен-

ного вектора, по типу жестких причинно-следственных зависимостей, а как результат пересечения различных событийных потоков, усиливающих друг друга, изменяющих или сохраняющих определенные тенденции, как сложное переплетение внешних непреложностей и внутреннее преломление их в уникаль-но-индивидуальном бытии человека. Человек осуществляет сложные виды активности (творчество, свобода, совесть, трансценди-рование), детерминация которых выходит за рамки наглядно-чувственных и заранее заданных соотношений, но благодаря которым он обретает духовные качества, осуществляет самопознание и самоопределение.

Полифункциональность человеческого бытия, его включенность в различные системные связи предполагают неоднозначность и известную неопределенность поведения человека. Чем сложнее организация целостного образования, тем большее количество детерминант влияет на поддержание стабильности его существования. Предсказать и просчитать действия человека, как это считали оптимистично настроенные рационалисты, невозможно. В каждом конкретном «срезе» системы человеческого бытия обнаруживается какая-то одна сторона единого целого, момент движения ее сущности. Одними гранями человеческая реальность проявляет себя в гносеологическом аспекте, другими - в коммуникативном и так далее, но все эти «грани» взаимно дополняют друг друга, раскрывая многоярусную структуру единого целого - бытия человека.

Устойчивое существование целостной системы предполагает динамическое равновесие и взаимозамыкаемость актов расширения какого-то элемента и расчленение исходной целостности другого элемента (как обратной стороны дополнения). Эти акты расширения (через формирование дополнений к себе) должны переходить в акты расчленения, и наоборот: в процессе взаимодействия индивидов происходит «размножение» их внутренних миров. Любой акт общения «расщепляет» их духовное пространство на множество частей (ролей) и каждый из индивидов выступает как совокупность проекций своей единой сущности. Индивидуальный элемент «присоединяет» к себе в качестве дополнения разнообразные элементы социокультурной реальности (ценности, нормы, схемы, стереотипы), расширяя за счет этого свое внутреннее пространство и реализуя стремление к полноте бытия и самоопределению.

Бытие человека есть соотнесенность и взаимопроникновение всех уровней: не существует отдельно друг от друга взятых пластов, которые только потом вступают в отношения между собой. Само бытие можно определить как отношение составляющих его элементов: всякая отдельная реальность во всей своей определенности находится в отношении к чему-то другому, а в конечном счете, ко всему целому. Процесс изменения системы обусловлен изменениями отношений между ее элементами. Сам характер отношений между элементами формирует инвариантный модуль как структурное основание смысло- и формообразования целого.

Сущность единства элементов целого заключается в том, что оно имеет внутренний характер; это единство «изнутри», поэтому провести жесткую границу, отделить их друг от друга в абсолютном смысле, невозможно. В силу существования внутренних причин развития человека ничто внешнее не может насильно навязывать ему свои законы, диктовать правила жизнедеятельности. Правильная топологическая конфигурация бытия, расширение поля его свободного самоопределения строятся, исходя из выявления скрытых потенциальных возможностей человека, стимулирования таких внутренних состояний и структур, которые отвечают целям его саморазвития. Эффективность самоорганизации происходит в естественном режиме телесно-духовного организма, в «открытом» пространстве предметного мира и транс-цендирования при когерентном протекании всех процессов развития.

Системную целостность человеческого бытия можно представить как форму интегрированности, компенсации и единства отношений его структурных элементов; как исходную парадигму их адекватного осмысления, обеспечивающую экстенсиональное измерение человека. Системно-функциональный подход к исследованию целостности человека предполагает анализ двух типов отношений между пластами его бытия: отношения соподчинения (субординации, иерархичности) и отношения коинциденции, при котором эти пласты рассматриваются как паритетные и однопорядковые, находящиеся в сингулярной, нелинейной связи друг с другом.

Целостность, традиционно рассматриваемая в диахронно-триадическом аспекте, связывается с последовательностью иерархических ступеней процессуального, проективноцелевого построения, в котором высшие слои

открывают значение и смысл системного образования, а низшие показывают механизм его развития. Взаимоотношения между сторонами бытия при таком подходе подчинены принципам уровневой организации системы. Каждый из уровней, составляющих органическую целостность, является необходимым условием для существования и, в определенной степени, развития последующего. Природный организм выступает в качестве важной предпосылки функционирования человека как полноценного существа (болезнь ограничивает его свободу, права, возможности самореализации и т. п.). Социализация человека является необходимым условием формирования его творчески-неповторимой индивидуальности. Уникальное значение каждого из пластов бытия обнаруживается не через субституцию других пластов или их игнорирование, а через способность вмещать эти пласты в себя и предоставлять им возможность обнаружить и проявить свою конструктивную роль, специфику и опыт. Это кардинальные, а не просто феноменальные уровни, образующие логическую, а не производную, многомерность человеческого бытия.

Концепция иерархического устройства бытия (анализ «по вертикали») имеет существенные недостатки: предполагается, что в развертывании последующих уровней из предшествующих состояний есть некая заложенная программа, лишь вызревающая во времени; отдается приоритет прямой связи; допускается существование отношений использования, господства и власти, противопоставления и подчинения, ущемления значимости низших уровней. Судьба гуманистического идеала связана с отказом от идеи овладения, подавления, насилия. Причинно-следственные связи в рамках изоморфных структур заменяются связью когерентной, а традиционная идея иерархической субординации социального и биологического - идеей комплементарное™, связанной с эволюционным принципом системной целостности.

Взаимодействие между различными уровнями бытия можно рассматривать по принципу взаимообогащающих и взаимодополняющих друг друга сущностей. Это предполагает установление между ними отношений паритетности и координации, что открывает широкие перспективы для решения важных проблем человеческого бытия. Например, через осознание взаимодействия социального и природного как равноправных и равнозначных начал бытия происходит снятие чи-

сто потребительской установки общества по отношению к природе, корректировка идеи доминирующего значения общественного интереса над индивидуальными склонностями, восстановление в правах роли и значимости телесности в развитии целостного человека.

Таким образом, единство уровней бытия человека целесообразно исследовать в синхронно-системном аспекте: целостность здесь выступает как совокупность паритетных, равноправных «ипостастей», которые «неслиянны», сохраняют самостояние и «нераздельны», взаимопроницаемы. Человек существует как система паритетных и уравновешенных образований, разнонаправленных тенденций, которые составляют единое смысловое поле его духовных поисков. Речь идет о таком типе отношения человека к миру и к себе, который содержит идею глубокой сопричастности, со-единения, со-действеннос-ти различных пластов человеческого бытия. На уровне подобного глубинного взаимодействия теряется противопоставление различного, происходит синхронизация темпа их эволюции, устраняются отношения насилия и подавления, все резонирует друг на друга.

Целостный человек выступает резонатором Вселенной. В идее онтологического резонанса выражается совпадение, единосухцность человека с миром, укорененность его в бытии. Когда приходит понимание мира как «своего» и рождается чувство бытия, которое одновременно объективно и самоочевидно, имеет место резонанс. В процессе творческого воздействия на мир человек приближает свое бытие к миру. Исследование человеческого бытия в рамках синергетического подхода рассматривается как процесс его самодостраива-ния до целостных форм проявления, которое осуществляется в творческих актах.

Целостность системы означает рост взаимозависимостей между ее компонентами: действия каждого из них в возрастающей степени отражаются на положении и возможных действиях других частей. Свойство целостности проявляется в том, что устранение какой-либо, даже самой «незначительной» ее части, делает невозможным функционирование всей системы. Такая система строится не по частям, а создается сразу и целиком, что не вписывается в концепцию иерархического восхождения от простого к сложному. Части целого взаимно обусловливают, модулируют и дополняют друг друга; выступают как различные проекции единой целостности; не связаны друг с другом каузальной зависимостью, предполагающей

отношения порождения; обнаруживают свои свойства, только включаясь в единое целое. Признание равноправия различных уровней ведет к подлинному единству на основе проявления разнообразных форм. Гибкость отношений элементов структуры человеческого бытия, проявляющаяся в их внутренней противоположности и подвижности границ, оставляет человеку свободное пространство для действий и выбора, а их взаимодополнитель-ность дает ему возможность преодолевать собственную ограниченность и неполноценность, расширять рамки своего сознания.

Движение целостности совершается в пространстве, создаваемом отношениями между ее компонентами и ими замыкается. Взаимозависимость различных аспектов носит ротационный характер, она выступает не в виде линейного причинного ряда, а в виде своеобразного замкнутого круга, внутри которого каждый уровень связи, является условием другого, обусловлен им, и наоборот. Когда человеческое бытие как объект исследования берется в постоянно изменяющемся состоянии, когда оно одновременно и «одно», и «другое», можно выявить его сущностные принципиальные характеристики, а не искусственно связывать формы проявления человеческого универсума как раз и навсегда определенные, неизменные, однозначно зафиксированные. Основные элементы человеческого бытия не подчинены друг другу, а находятся в системе взаимных влияний, так что его структура не «развернута» в одном направлении, а имеет круговой характер. Такая круговая детерминация позволяет человеку избежать онтологической маргинальности.

В «горизонтальном» аспекте измерения (горизонталь - шкала степеней присвоеннос-ти смыслов и содержаний) целостность рассматривается как взаимодействие однопорядковых паритетных начал, образующих подвижную изоморфную структуру. Исходя из принципа структурного изоморфизма, единство уровней понимается как пространство смыслов, которое рассматривается как самоорганизующееся целое. Пересечение различных пространств делает возможным «прирост смысла», что приводит к появлению качественно нового образования. Система смыслов выступает как творчески организованный мир, «метаполе». В коинцидентальном отношении последовательный тип связи, где одно вытекает из другого, сменяется на одновременный, сингулярный характер связи, в результате чего возникает некоторое единое поле (в ценностном смыс-

ле), пронизывающее каждый из пластов бытия, не сводясь ни к одному из них. Динамика глубинных процессов бытия приобретает все более нарастающую плотность, при которой противоположно направленные интенции и выражающие их события, все более тяготеют к синхронизации и взаимопроникновению (вытесняя последовательное чередование).

В силу сложности системных зависимостей, в рамках которых существует и развивается человек, взаимосвязь между различными аспектами его бытия не может быть дана непосредственным и очевидным образом. К решению проблемы целостности человека можно подойти только при помощи исследования опосредованных отношений или символических структур, поиска общего знаменателя или всеобщего эквивалента, - словом, всего того, что может выступать в качестве сверхчувственного интервала, пронизывающего пласты человеческого бытия, обеспечивающего их связность и придающего им определенную форму единства. Целостность содержит некое образующееся внутри нее смысловое поле, которое собирает и удерживает различные элементы в единых границах, обеспечивает их своеобразие и качественную определенность, регулирует «метаболические» процессы между ними.

Чем сложнее объект, тем больше у него параметров. Параметризация человека может придавать его бытию противоречивый характер, который снимается в символе, формирующем концептуальное поле, где сопоставляется и сосредоточивается совокупность всех смыслов и субстанциально значимых качеств человека. Символ есть ментальное средство родовой, а позже личностной, самоидентификации, что порождает ее безграничное семантическое многообразие. А.Ф. Лосев усматривал в символе не просто знак, а идею, определенным образом упорядоченный образ, выразительную структуру вещи, смысл2. Всякий символ в свойственных ему тональностях есть отражение определенного целого, которое спроецировано в нем и является хранилищем информации о том, что он изображает.

Т Та плл"Г"ттла’гг пт!г»"Т"\ггто£»"Т" т-чсю». ,’тти Ч"ОТ"ОЪ лтх-

и1>1Л-> 1 у 11С11< I У/ШН"

волически опосредованного взаимодействия пластов бытия. Смысл целостности бытия заключается в интегративном эффекте взаимопроникновения его компонентов, которые, со-изменяя друг друга, образуют внутри своего множества единую и незримую опосредующую реальность, пронизывающую частично каждого из них через выявляющееся содержание, в то же время качественно от этих ком-

понентов отличаясь. Опосредующая реальность - это то символическое место, где происходит совмещение разделенных функций, способов, со-единение различных начал, состояние разных сторон, со-бытие различных пластов человеческих проявлений; где преодолевается взаимное ограничение и происходит взаимное дополнение, расширение, преобразование, извлечение опытов. Символическое пространство - гомогенное поле изоморфных коррелятивных элементов. Ценностно-смысло-вое поле («метаполе») понимается как матрица всех био-социо-духовных значений и символически установленная связь всех кругов человеческого бытия; оно содержит в себе все возможные состояния человеческой реальности, которые в его контексте приобретают глубинное и возвышенное значение.

Символическое пространство является объединением перекрывающихся элементов, точкой их наполнения, конденсации, местом связанности, сверхчувственным интервалом как условием реализации собственно человеческих актов. Его можно дескриптировать через такие неделимые и непредикативные характеристики (творчество, свобода, долг и другие), которые нельзя однозначно привязать к какому-то конкретному пласту бытия. Проблемно-творческие концепты помогают преодолеть ограниченность человеческой реальности, разворачивают ее в открытость бытия, придают функциональным уровням экзистенциальный (а не субстанциальный) характер, устанавливают общий темп развития различных элементов, создают ценностный горизонт «пред-понимания» мира.

«Метаполе» в качестве символического образования является основополагающим кодом, играющим роль своеобразной смысловой оболочки целостности. Это непрерывно возобновляющееся единое пространство, в котором и через которое происходит реконструкция и воспроизводство человеческого феномена как целостного, совершается работа по его смыслопорождению; бытие человека предстает здесь как самоорганизующийся процесс. Смыслы также обретают свойства процесса и удерживаются в этом поле подвижного взаимодействия пластов бытия, каждый из которых несет на себе какие-то грани общего значения, вибрирующего на условных стыках между ними. Опосредующая реальность есть внутренняя сторона отношений между пластами, она придает им новый смысл, является не содержимым, а содержащим, «трансрациональным».

Целостность не локализована, не метрич-на; она виртуально (в возможности, в сущности) присутствует в своих частях в качестве единого смыслового универсума, который выступает как порождаемое и порождающее. С одной стороны, органический симбиоз не может состояться без наличия этого ценностного поля, с другой - оно порождается взаимодействием уровней. «Бытие одного с другим, действие одного на другое есть здесь бытие одного для другого; а это бытие одного- для-другого есть тем самым - несмотря на раздельность - бытие одного-в-другом»3. Его невозможно описать в терминах четко фиксированных понятий, здесь момент сверхсистемности концентрируется с наибольшей силой. Символическая нагруженность акта жизнедеятельности означает его принадлежность к всеобщим формам бытия. Целостность - символическое обозначение сущности человека, сохраняющего самотождественность в зыбкой череде оппозиций и дуальности бытия.

Проблема совмещения различного в едином целом предполагает наличие пласта механизмов, реализующих порождения смыслов. Все соотнесено с чем-то иным, лежащим глубже или выше его самого, и приобретает свою полноту только вместе с этим высшим. Если соотнесенность исчезает, теряются смысл и убедительность. Процессы совмещения представляют механизм, осуществляющий введение социального опыта в пространство бытия индивидуального сознания. Вхождение индивидов в разнообразные формы социальной целостности требует совмещения, состыковки их интересов, потребностей, результатов труда, которые осуществляются через разные акты общения и взаимодействия. Реализация процессов согласования многообразных интересов обеспечивается при помощи выработки общечеловеческой морали, международного права, элементов общепланетарного сознания, формирования образа человека будущего. Пространством соединения обособленных и разделенных во времени и пространстве позиций, функций и усилий становятся выработанные человеком абстрагированные схемы, формы сохранения и трансляции человеческого опыта в культурной традиции.

Культура выступает в качестве символической реальности, которая соединяет ступени человеческого прохождения по истории, увязывает все стороны его деятельности в единый жизненный мир, формирует и центрирует коммуникативные связи между людьми, предстает как встреча идей и со-творчество

личностей, раскрывающих и конституирующих ценностные смыслы своего бытия. Человек, подключаясь к социальной памяти, создает вокруг себя символически-смысловую сетку культуры, которую накладывает на окружающий мир и с помощью которой примеривается к социальному бытию, поэтому границы «человеческого мира» совпадают с границами культуры. Приобщаясь к символи-чески-смысловой сфере культуры, человек посредством интегрирования и внутренней «переработки» системы ее ценностей вбирает в себя весь универсум, тотальность человеческого опыта, преодолевает благодаря этому рестриктивный характер своего существования и доводит бытие до полноты самопроявления. В смысловом поле культуры симметричные и упорядоченные структуры действуют в качестве идеального принципа трансцендирования, обеспечивая полагание и группировку различных оппозиций, осуществление изоморфной корреляции эмпирически разрозненных феноменов и формирование нового смысла в результате их взаимодействия. В этой перспективе культурно-ценностные феномены являются универсальной аналогией компенсаторному механизму самоидентификации человека.

Определение целостности как определенного соизмерения различных функциональных пластов индуцирует возможность ряда проблем. Понятие целостности только частично и в определенных границах, а именно, в рамках рационального познания, связано с понятием системы; за этими рамками оно включает в себя металогические и трансфинитные свойства. Системный подход соответствует выражению формальной стороны целостности, поэтому необходимо попытаться осмыслить ее содержательные аспекты, форму воплощения единства отношения, соизмерения пластов человеческого бытия. Как возможны взаимодополнение, внутренняя сопряженность пластов бытия или, иными словами, что за событие происходит в человеческом существовании, благодаря которому осуществляется и достигается целостность человека, каким образом «имеет место» бытие человека как целостности? Целостная самоидентификация человека «имеет место» через творческий прорыв в метафизический мир ценностей, через устремленность к трансцендентным вершинам бытия. Функция самотрансфор-мации, заданная взаимодействием пластов че-

ловеческого бытия, каждый раз воспроизводит условия его становления, «самонастройки» и саморазвертывания на основе возможности трансцендирования человека.

В самом бытии человека заложена тенденция к конкатенации его различных начал, и целостность в этом контексте приобретает функцию детерминанты, задающей и организующей различные связи и отношения человеческого бытия. Эта тенденция связана со стремлением человека к самосовершенствованию, самореализации и выводит к проблеме прояснения его метафизических оснований. В метафизическом измерении целостная самоидентификация человека есть динамическая целенаправленная синергия личностных структур к трансцендентным вершинам бытия, обладающая наибольшей степенью валидности и интегрирующая различные модусы человеческого существования.

Целостность выступает как стратегический ориентир развития человека, обозначающий его метафизические притязания на самоопределение; как регулятивный принцип, который должен всегда присутствовать в мыслительном пространстве духовного бытия, охватывающем бесконечно новые возможности человека. Специфика основных метафизических идей (свобода, мораль, целостность) состоит в самоценном смысловом концепте, который содержит в себе не конечный результат, а бесконечный процесс обретения человеком свободы, целостности или добродетельности. Способность человека синтезировать внутренние структуры и слои бытия, гармонизировать внешние формы их проявления дают ему надежду на преодоление накопленной в историческом процессе глобальной самоотчужденности и расширение пределов самопроявления. Потребность в целостности - одна из фундаментальных потребностей, удовлетворение которой - условие становления в нем универсальной гармонии многообразного.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб., 1998. С. 641.

2 Лосев АФ. Логика символа // Он же. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 272-273.

3 Франк С. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии // Он же. Соч. М., 1990. С. 370-371.

Предметом данной статьи является не мистицизм, а мистический человек. Здесь нас интересует не общий характер мистицизма или какие-либо конкретные формы его проявления, а сам носитель мистических явлений - человек. Понимание мистики, крайних проявлений (экспонентов) мистических процессов, вне всякого сомнения, выступает как одна из принципиальных задач, но в еще большей степени мы хотим определить здесь роль мистического для человека как такового. Нашу проблему можно сформулировать следующим образом: в какой мере мистическое представляет собой свойственное человеку явление, а в какой мере сам человек является человеком мистическим (homomysticus)? Такое разъяснение приводится для того, чтобы читатель избежал разочарования, если он ожидает, что я буду воспроизводить известные или малознакомые мистические тексты или их истолковывать. Здесь я, возможно, вновь разочарую вас, не пытаясь добавить новое определение к уже известным дефинициям мистицизма, однако я надеюсь, что дочитав до конца предлагаемую статью, вы поймете, что в данном контексте подразумевается под словом “мистический”. Наложив на себя двойное ограничение, мы рассматриваем здесь не мистическую теологию, а мистическую антропологию. Во-первых, ограничение общего характера: понимание современным человеком относительности его положения и своей системы координат не позволяет ему в принципе делать такие абсолютные заявления, какие допускала наивность прошлых времен. Второе, специфическое, ограничение заключается в следующем: опыт психолога включает то, что свойственно

* Перевод Кривулиной 3. А.

человеку (thehuman), не меньше, но и не больше, и он не может выйти за пределы своего опыта. Однако это двойное ограничение полностью компенсируется тем обстоятельством, что психологическая сфера человеческого, сфера Антропоса, стала столь обширной и представляется столь непостижимой для нашего пытливого сознания, что нами почти утрачена надежда на установление ее пределов, хотя мы и пытаемся достичь этого всеми возможными путями. Это ли не пример того, насколько глубоко залегают основы психического [I]. Рискуя повторить слишком известные сведения, я должен в этой связи сослаться на многие веши, которые ранее воспринимались человеком как относящиеся к внешнему миру, которые, однако, современный человек считает принадлежащими его внутреннему миру.

К проекциям внутренних психических переживаний мы относим не только анимизм первобытного человека с его заряженными маной* местами и животными, его призраками и демонами, не только языческих богов. Иудео-христианский, а также внеевропейский религиозные миры со своими иерархиями небес и преисподней, со всеми их обитателями, богами и духами, ангелами и дьяволами, спасителями и искусителями, их религиозными мифами о начале и конце, сотворении, падении и искуплении поняты нами как проекции переживаний, происходящих в психологической глубине Антропоса. Такое понимание, разумеется, подчиняется общему закону, согласно которому нам намного легче понять в качестве проекций те представления, которые не затрагивают нас бессознательно и эмоционально - о которых известно только нашему сознанию - а не те, которые, зарождаясь в глубине нашего бессознательного, насыщены эмоциями.

*мана - понятие, первоначально возникшее у племен Меланезии (и Полинезии) для обозначения таинственной духовной силы. которая пронизывает Вселенную и обитает в людях, животных, деревьях и неодушевленных предметах. - прим. ред.

Образ Антропоса, окруженного кругами небес и преисподней, беруших в нем свое начало, напоминает ман-далы древних астрологов. Однако после того, как было осознано понятие проекции, на смену прежнему представлению о положении человека в космосе приходит представление значительно более сложное, которое теряет в ясности то, что выигрывает в динамизме. В нашей новой концепции антропоцентрической системы (Anthropossystem) между расположенным в середине центральным Антропосом и окружающим его миром осуществляется непрерывное движение. Этот мир является носителем проекций бессознательного, и с развитием человеческого эго, которое возвращает проекции обратно и переводит их в сознание, изменяется наше представление как о космосе, так и о человеке. Непрестанное изменение взаимоотношений человека и мира проявляется в соответствующем изменении нашего представлении о мире и вводит новую динамическую составляющую в старую мандалуАнтропоса; однако это еще не все, ибо изнутри Антропос также участвует в непрерывном процессе преобразования.

В основе этого процесса лежат взаимоотношения между эго, сознанием и бессознательным, иными словами, тот факт, что личность, благодаря спонтанным действиям творческого бессознательного, непрерывно изменяется в направлении от внутреннего центра к внешней периферии. Таким образом, причина преобразований, происходящих внутри антропоцентрической системы, заключается в самой человеческой психике. Изначальный творческий импульс, изменяющий человека и, вместе с ним, его окружающий мир, означает непостоянство мира и человека, что воспринимается как ненадежность существования последнего.

Источник творческого импульса, родник автономной, спонтанной и бессознательной деятельности живой и творческой психики расположен не только внутри психологического пространства Антропоса, но является его центром.

Проблема творческого бессознательного, центральная проблема глубинной психологии, одновременно выступает и как центральная проблема мистицизма и человека мистического. Поскольку творческий процесс происходит вне пределов сознательного и должен поэтому рассматриваться как граничное переживание эго, любая попытка приблизиться к этому первичному центральному вихрю связана с огромной опасностью. Вследствие самой природы такого предприятия оно не может привести к цели посредством прямого включения сознания; попытаться приблизиться к рассматриваемому центру можно, описывая своего рода ритуальные круги, осуществляя подход с разных сторон.

Ситуация в психологии столь парадоксальна и в связи с тем, что в ней субъект познания, - эго как центр сознательного, - и объект, - психическое, которое эго стремится понять, - тесно переплетены, причем каждая система составляет часть личности. Взаимная зависимость этих систем, их взаимопроникновение и относительная автономия создают ряд фундаментальных психологических проблем.

Любой попытке охватить явление мистицизма сопутствуют аналогичные трудности. Здесь человек как субъект мистического опыта неразделим и парадоксально связан со своим объектом, в какой бы форме тот ни проявлялся.

Говоря о мистической антропологии, иными словами, о доктрине человека мистического как части общей теории человека, мы исходим из весьма широкого и, как справедливо можно было бы утверждать, туманного (vague) представления о мистицизме. Мы обнаруживаем мистицизм не только в религии и, несомненно, признаем его не только в экстатическом внутреннем мистицизме. Для нас мистическое представляет собой скорее фундаментальную категорию человеческого опыта или переживания, которое, с психологической точки зрения, проявляется там, где сознательное еще не полностью центрировано вокруг эго (или уже не центрировано вокруг него).

Мы находим мистический элемент в уроборической стадии, ранней психологической стадии первоначального единства, когда еще отсутствует систематизированное сознание, стадии, которую Леви-Брюль определил как мистическое участие (participation mystique). В ситуации, когда человек и мир, человек и группа, эго и бессознательное переплетены, мистический элемент проявляется в том обстоятельстве, что эго еше не отделилось от не-эго.

При первоначальном осознании мира то, что мы называем внешним миром и то, что мы называем внутренним психическим, слито воедино. Звезды, деревья и животные психологически столь же близки к расплывчатому эго, как его родственники, дети, родители; и существует мистическая связь, соединяющая то, что ближе, с тем, что дальше всего, - богом, животным, человеком. Эта связь крайне текуча, поскольку эго все еше везде можно спутать с не-эго.

Неполное отделение эго от не-эго характерно для первоначального уроборического* состояния, живущего в психике человечества в виде архетипа райской целостности. Этот образ утраченного детства является символом невосполнимой утраты для эго, которое страдает от одиночества и от необходимости проходить этапы развития. Данный образ постоянно проецируется обратно на время, предшествующее рождению эго, являющегося по своей природе носителем страдания и несовершенства. Соответственно, состояние совершенства, с филогенетической точки зрения, является раем, относимым к началу истории развития человечества, тогда как онтогенетически оно проецируется на начало жизни индивида как блаженное состояние детства. Но так же, как нам известно, что первоначальное состояние человечества вовсе не похоже на нарисованную Руссо картину, а первобытные люди, от-

*уроборос - символ перничного состояния, характеризующий раннюю стадию развития личности. - прим. ред.

нюдь, не обитали на “блаженных островах”, нам известно и то. что детство - это не райское счастье, что оно полно опасностей и нерешенных проблем.

И тем не менее в этом образе совершенной изначальной ситуации продолжает сохраняться вечная истина, даже и при условии, что мы понимаем проекцию, и что наш внутренний взгляд (insight) позволяет нам увидеть обманчивый характер теологической доктрины падения человека и мира.

Остается открытым вопрос и о том, что необходимо сделать, дабы не позволить этому идеалу совершенства отравить человечество. Ибо вновь и вновь трудному героическому пути эго к сознанию и страданию угрожает соблазн стремления к блаженному состоянию в виде лишенного эго бессознательного. Для современного человека существование разделено на окружающий мир и Самость, на внешнее и внутреннее, между которыми располагается эго. Такое разделение, характерное для цивилизованного человека, проявилось только с возникновением упорядочивающего сознания, которое выявляет противоречия, что можно продемонстрировать, исследуя эволюцию сознания. Рост человечества является в своей основе развитием по направлению к эго, по направлению к сознанию и индивидуальности. Каждый шаг на этом пути труден и преисполнен страданий. Только на протяжении длительного процесса исторического развития человечество, следуя по стопам великого предшественника, Великого Индивида, смогло создать относительно независимое эго в качестве центра системы сознательного, пройдя при этом через сложные процессы дифференциации, разработав стандарты, служащие для определения целостности и индивидуальности человеческой личности.

Однако развитие по направлению к эго, к индивидуальности и сознанию находится в неумолимом конфликте с бессознательным. Формирование сознания, подтверждение существования эго возможны только в битве с поглощающими силами бессознательного, а это означает - в отделении от уроборической стадии, от блаженного состояния целостности и совершенства. Таким образом, героическим путем человечества (ибо путь этот, действительно, полон героизма, несмотря на несовершенство) является движение к ясности, дифференциации и ответственному осознанию существования эго. Путь к эго, несомненно, является движением к сознанию, однако уже изначально он не являлся осознанным (aroadin consciousness).“Данностью” всегда является отношение эго человека к бессознательному и к миру, изменяющемуся под воздействием проекций бессознательных образов. Сознание возникает благодаря процессу, в котором эго вплотную подходит к бессознательному: вначале терпит поражение, а затем одерживает победу Эго должно мужественно встречать силы не-эго, устанавливая и укрепляя свое положение. Частично битва осуществляется мужественными действиями эго, не уступающего своих позиций в сознании, усваивающего содержания, вовлекающего последние в область сознания и развивающего их; это означает, что эго делает такие содержания доступными для концептуального понимания, подвергает их анализу и систематически использует для построения осознанной картины мира.

Однако несмотря на все вышесказанное, это наименее опасная часть конфликта. Именно нисхождение в глубины бессознательного, встреча с не-эго придают битве опасность, делают очевидным героизм эго.

Развитие эго и сознания (в той мере, в какой оно оказывается прогрессивным) связано с творчеством, то есть, зависит от стихийного характера не-эго, проявляющегося в процессе творчества и являющегося по своей природе нуминозным явлением. Встреча с нуминозным составляет “обратную сторону” развития сознания и является явлением “мистическим”. В основе происхождения и эволюции человеческой личности, а также формирования и развития сознания лежат процессы, которые в нашем понимании являются мистическими и которые разыгрываются между эго как носителем личностного и нуминознымтрансличностным началом. Только современный западный человек, со всей жесткостью (негибкостью) своего эго, со своей верой в сознание может не увидеть экзистенциальную зависимость человека от того, что мистически изменяет его, от того, благодаря чему он живет и что живет в нем в качестве его творческой Самости.

Для процесса творчества характерно, что в нем эго не может опираться исключительно на сознание, эго просто обязано выйти на встречу с не-эго. В этом случае эго отвергает осознанную реальность, в которой мир воспринимается как противоречие, и тогда происходит встреча между эго и не-эго, во время которой временно прекращают действовать противоречия между миром, эго и Самостью. Такую встречу, где бы она ни происходила, мы называем мистической. Чтобы пережить (испытать) парадоксальную реальность до, вне или за поляризацией мира и Самости, личность должна (по крайней мере временно) преобразовать себя и занять позицию, оставляющую открытой возможность союза между эго и не-эго.

Любое нуминозное переживание, какую бы форму оно ни принимало, носит мистический характер. Нуминозное содержание обладает очарованием, способностью предчувствовать и организовывать, выходящей за рамки возможностей сознания, обладает зарядом энергии запредельным сознательной сфере. Поэтому встрече с нуминозным всегда сопутствует полный переворот всего личностного начала, а не только одного сознания. При каждом столкновении эго с нуминозным возникает ситуация, когда эго оказывается “вне себя”; оно падает или выпадает из оболочки своего сознания и может “прийти в себя” (“вернуться к себе”) только в измененной форме.

Встреча с нуминозным прокладывает путь к проявлению творческого небытия человека (nothingness), “небытия”, которое представляет собой состояние вне пределов сознательного. Такое проявление может принимать характер эпифании (божественного явления) и противостоять человеку извне в виде божества; продукт его творчества называется тогда откровением. В этом смысле откровение выходит далеко за пределы истории религии, поскольку для первобытного человека, серьезно воспринимающего психологическую реальность, все явления, которые мы называем “идеей”,“вдохновением”, “понятием”,приходят к нему в виде “откровения”. Не только религия, культы и ритуалы, но также искусство и мораль явились результатом встречи с нуминозным.

Хотя современному человеку известен мистический характер религиозного откровения, он часто не может понять, что то же самое явление имеет место (operates) в каждом творческом процессе, определяя таким образом все существование человечества.

Не будем забывать о следующем: человека мистического можно определять как человека религиозного, поскольку всю свою жизнь он сознательно или бессознательно сталкивается с нуминозным; однако ему при этом не обязательно верить в Бога. Наше знакомство с объемом и повсеместностью мистического показывает, что существуют теистические и атеистические, пантеистические и па-нентеистические (panentheistic)*, а также материалистические и идеалистические, личностные и надличностные формы переживания мистического опыта. Переживание встречи с Богом как священного события представляет собой только одну конкретную разновидность мистицизма; причем далеко не самую обычную и, возможно даже не самую значимую. Однако всем разновидностям мистицизма свойственны интенсивность переживаний, а также революционный динамический импульс, характерный для психологического события, извлекающего эго из структуры составляющего его сознания: и во всех случаях нуминозное является полюсом, противоположным сознанию.

*панентензм - современная теистическая модификация, проявляющаяся в стремлении интегрировать содержание естественнонаучного опыта и усиливать космолого-онтологические элементы традиционного теизма. В панентеизме универсум не тождественен Богу. но пребывает в Боге. - прим. ред.

Для каждого сознания и эго нуминозное представляет собой нечто “полностью иное”; оно свободно и не поддается определению. Психологическая категория автономии, которую теория комплексов приписывает бессознательному, связана с тем поразительно реальным фактом, что нуминозное не имеет определения, а это, в свою очередь, служит для эго доказательством его полной зависимости от непреодолимой силы, которую невозможно предвидеть . Божество или нумен (numen) всегда появляется как нечто, противостоящее сознанию, демонстрируя тем самым свою неуловимость, что обусловливает неопределенность позиции эго, но в то же время делает возможной творческую революцию человеческой личности. Ибо рядом с откровением и творческими достижениями, которые в качестве культурного феномена характерны для человека, расположена третья и решающая разновидность мистической встречи между эго и не-эго: метаморфоза.

В процессе встречи с божеством происходит превращение (transformation); оно происходит в человеке, которому является божество, но оно включает и само божество. Оба полюса, которые мы обозначаем как мистические, эго равно как и не-эго, преобразуются в процессе, при котором разделяющая их линия уничтожается с обеих сторон.

Эпифания (богоявление) того, что до того было скрыто, не только требует такого эго, которому можно продемонстрировать себя, но в еще большей степени требует внимания и преданности со стороны эго, способности быть “тронутым”, желания увидеть то, что хочет проявиться. Человек является партнером нуминозного, ибо только в человеке может развернуться нуминознаяэпифания. Эволюция форм нуминозного связана с развитием человечества: подобно человечеству нуминозные формы появляются из безымянного (anonymous) и бесформенного бессознательного и превращаются в вечно меняющие свой облик нуминозные образы.

И наоборот, сознание человека зависит от спонтанного характера нуминозного. Такая взаимосвязь существует внутри того, что мы называем человеческой личностью. В этом смысле внеличностноенуминозное размешается в человеке и только в человеке, ибо человек является местом мистической встречи это и не-эго. Реальность такой встречи представляет собой один из основополагающих фактов человеческого существования, и если мы назовем подобную встречу и метаморфозу эго и не-эго мистической, то категория мистического является основополагающей категорией переживаний человека вообще.

Изменение личности под влиянием появления божества отрывает эго от старой системы сознания, а также от его прежнего отношения к миру; однако ценой за связь с неизвестным божеством, включающей в себя возможность творчества, является отказ от безопасности, которая обеспечивается сознательной ориентацией, а также вовлечение в основополагающий парадокс мистического. Для эго такая мистическая встреча с не-эго всегда является пограничным переживанием, ибо при этом эго всегда движется в направлении чего-то, расположенного вне сознания, вне его рационального мира. Область, лежащая за пределами сознания, представляет собой, с точки зрения всей личности, область творчестваparexcellence (по преимуществу), однако с точки зрения сознания это область небытия. Творческая область небытия в человеке является храмом и теменосом, источником и раем; как утверждается в ханаанской мифологии [З], это центральная точка, в которой Эль, Великий Бог, восседает “там, где поднимаются потоки, у источника двух морей”. Однако, это одновременно центр мандалы со всеми ее символами, место нахождения божественного как Антропоса; это область, в которой мистическая теология совпадает с исследованием мистицизма в человеке, которое я буду называть “мистической антропологией”. Переживание человеком творческой пустоты (creativevoid) является исходным переживанием, которое привело его к проецированию образа сотворения мира из небытия, что имело место не только в иудео-христианской теологии, но и во всем мистическом и творческом опыте человечества. Творческая пустота находится в центре мистической антропологии как часть глубинной психологии, занимающейся природой творческого процесса; одновременно она пребывает в центре всех мистических переживаний, которые сосредоточены вокруг проблемы скрытости божественного. Именно благодаря этому процессу в центре, который, хотя и располагается вне пределов прямого постижения человеком, является для последнего глубочайшим источником творческой жизни, человек ощущает себя человеком мистическим (homomysticus) . Аналитическая психология называет этот центр Самостью, вступая тем самым в самую сердцевину парадоксальной истины, согласно которой Бог и человек представляют собой единый образ, ибо эго не является Самостью; в стадии индивидуации личность не ощущает себя более как эго или не только как эго, она ощущает себя и как не-эго, как эго-Самость. Мистик страдает и находится в смятении, отчаянно пытаясь выразить этот скрытый момент, психологическое ядро Самости, которое остается недостижимым, даже когда эго погружается в него, и которое парадоксально расположено вне времени, хотя представляется, что оно-то и составляет время, которое, будучи внеличностным, является центром личности, и которое составляет нуминозную сущность человека. Там, где этот парадокс (воспринимаемый как таковой эго-сознани-ем), - хотя он и не является парадоксом для живой личности - проявляется, человек попадает (fallsinto) в еще один - опасный - парадокс собственной глубины. Он сталкивается с бесконечной проблемой идентичности, составляющей самую сущность глубинной психологии. “Кто есть кто?” становится центральным вопросом, часто вопросом жизни или смерти, здравого рассудка или безумия. Вечному ответу Востока: “Это ты”, противостоит столь же вечный вопрос Запада. Где бы ни происходила встреча с нуминозным, вокруг эго располагается не-эго, иными словами происходит изменение личности; такое изменение может длиться мгновение или представлять собой долговременное преобразование; оно может происходить в виде упорядоченного или кажущегося хаотическим и ненаправленным процесса, преобразующего личность или разрушающего ее в единой вспышке; оно может проявляться в виде любовного или религиозного переживания, через художественное творчество, великую идею или великое заблуждение. Но как бы мистический элемент ни проявлялся, принятая “данность” и надежность окружавшего эго мира оказывается разрушенной, и за ними открывается новый, динамически изменившийся мир. Является ли такое откровение проявлением божественной, космической или человеческой тайны, представляет собой вопрос второго порядка. Так, например, одно и то же дерево может почитаться как место пребывания божества, или оно может, в качестве мирового древа, символизировать тайну психологии; как явление природы это дерево может служить материалом для научных изысканий или отражать через произведения искусства или поэзии то божество, которым оно является. Все вышесказанное служит всего лишь примером различных сторон нуминозного, вмещающего мир “древа”, которое мы называем архетипом, ибо встретить его во всей полноте означает быть втянутым в мистический транс и метаморфозу. При таком восприятии весь мир нуминозен - каждое место, каждая ситуация, каждый предмет и каждое живое существо, - ибо все перечисленные элементы являются потенциальными носителями “искр”, как о том говорили хасиды, способных зажечь и осветить человеческую личность. Мир и его содержание нуминозны, однако это справедливо только потому, что по своей природе человек является человеком мистическим.

В этом месте может показаться, что хотя мы кое-что сказали о человеке мистическом, мы почти ничего не сказали о тех людях, которых принято называть “мистиками”. Но мы предполагаем исправить это упущение во втором разделе данной статьи, а здесь мы должны повторить все то, о чем говорили вначале. Только понимание мистической природы человека может позволить нам понять конкретного “мистика”, и только через понимание диалектики взаимоотношений человека и нуминозного сможем мы надлежащим образом определить область мистических переживаний. Крайне высокое напряжение, возникающее в человеческой психике при отделении сознания от бессознательного. то напряжение, на котором базируется человеческая культура, может быть сведено к основному напряжению между эго и Самостью. Самость связана с архети-пическим совершенством уроборической ситуации, исходной ситуации, предшествующей существованию изолированного эго, когда эго ассоциируется с сознанием как органом дифференцирования и изолированного опыта.

Как говорилось ранее, развитие человека происходит в направлении расширения сознания и усиления эго; но, с другой стороны, необходим мистический элемент, творческий процесс, характерный для преобразующей встречи между эго и не-эго. Развитие сознания связано двойным синтезом с развитием форм нуминозного.

Отделяя эго от центра сознания, каждое переживание нуминозного ведет к аппроксимации начальной ситуации и, следовательно, к более или менее ограниченной форме переживания Самости. Этот факт лежит в основе первобытных религий. То, что человек может переживать нуминозные явления и, - на более высоком уровне, - присутствие божества или самого Бога везде и во всем, находит свое отражение в почитании животных, демонов, в политеистической форме религии. Когда мы говорим об этом как о переживании Самости (пусть и в ограниченном объеме), мы имеем в виду, что хотя эго переживает здесь встречу с не-эго в ограниченной форме, нуминозное воздействует на него тем не менее с полным вовлечением психики.

Ограниченной форме не-эго здесь соответствует столь же ограниченная форма эго. Это малое эго, однако, оказывается столь же пораженным нуминозным переживанием при, скажем, встрече с деревом, заговорившим голосом демона (а вся психика оказывается в таком же волнении), как и в том случае, когда сознание большего объема и более сильное это повержено эпифанией божества.

Здесь мы, разумеется, не можем входить в детали психологических симптомов переживаний нуминозной Самости. Они всегда влекут за собой возбуждение или упоение (intoxication), которые вызываются изменившимся и повысившимся уровнем ощущения Самости, изменениями в позиции это и в сознании, что означает также и изменение отношения к миру и коллективному.

Ввиду того, что переживание нуминозного всегда является переживанием Самости и “голоса”, несущего откровение, эго, на которое оказано воздействие, вступает в конфликт с доминирующей догмой сознания и элементами его воздействия. Мистическое и творческое переживание по своей природе противостоит доминирующей религии и доминирующему в сознании содержанию культурного канона: иными словами, оно в принципе имеет революционный и еретический характер. Можно сказать, что там, где поклоняются “данному”, признанному божеству, разрушено характерное отношение между эго и не-эго, определяющее мистическое явление. Следовательно, все мистические направления стремятся к растворению традиционных религий и ритуалов, хотя часто это стремление прикрывается словами об “обновлении” старых религиозных форм. Подлинное основополагающее переживание нуминозного обязательно должно быть направлено против обычного, коллективного, догматического, ибо оно всегда переживается наново.

Таким образом, любой мистицизм, заключающийся в переживании догматически определенного или догматически определимого содержания, представляет собой либо мистицизм низкого уровня, либо замаскированный мистицизм. К случаю мистицизма низкого уровня относится такой вариант, когда личность, не владеющая культурным каноном и не усвоившая религиозную догму, захвачена одним из архетипических содержаний этого канона и мистически переживает его: примером здесь может служить мистическое переживание архетипического содержания какого-либо христианского культурного канона находящимися на низкой ступени развития обитателями африканской страны. В таком случае мистическое переживание обнаруживает все симптомы первобытного мистицизма. Это тоже “подлинный” мистицизм, однако его следует называть мистицизмом низшего порядка, ибо феноменология мистического переживания регрессивна относительно архетипического культурного канона. Однако такой мистицизм, который нередко встречается, когда культурный канон высшего порядка предлагается группе людей с менее развитым сознанием, менее значим по сравнению с явлением замаскированного мистицизма.

История знает много мистиков, которые, не желая подвергаться опасному обвинению в ереси, выбирали компромиссное решение и то ли сознательно, то ли бессознательно, пересматривали свои подлинные мистические переживания, иными словами, приспосабливали их к требованиям, налагаемым господствующими догмами. Поскольку мистические переживания в значительной степени основаны на архетипах, следовало бы ожидать соответствия высказываний различных мистиков. Действительно, такое соответствие мы обнаруживаем в психологических влияниях мистических переживаний, в вызванных ими изменениях личности, однако что касается содержания самого переживания, оно в большинстве случаев имеет сходство с господствующими догмами. Редко, например, встречается подлинный восточно-индийский символизм среди мистиков-католиков или наоборот. Примеры подобного пересмотра догм приводятся К. Г. Юн-гом при обсуждении высказываний Брата Клауса и Игнатия Лойолы.

Нет сомнений в том, что страх перед преследованиями за ересь повсеместно способствовал одиночеству мистиков. Направленная против коллективного сознания природа их переживаний и часто свойственная им крайне односторонняяинтровертная типология также объясняют, по какой причине столь многие мистики проповедовали презрение к миру и бегство от него. Мы не можем удовлетвориться личностной и редуктивной интерпретацией обозначенных явлений, хотя мистическая враждебность к миру и, в особенности, к женщинам, весьма сходна с известными невротическими симптомами. Но даже имея дело с невротиками, мы различаем положительные и отрицательные неврозы; если даже в этом случае редуктивный личностный подход оказывается неадекватным, то каким образом может подобный подход позволить адекватно объяснить такое важное для истории человеческого разума явление, как мистицизм?

Хотя мы и попытаемся дать общую картину взаимоотношений между мистицизмом и неврозом только во второй части нашего исследования, кратко затронем эту проблему уже сейчас. Развитие эго и сознания приводит в любом смысле к изоляции; оно ведет к одиночеству и страданиям эго. Однако в своем крайнем выражении оно приводит также и к изоляции и специализации сознания, к его полному поглощению чисто индивидуальным и к сосредоточенному только на себе существованию, которое более не может постигать жизнь в широком контексте или осознавать ее связь с творческой пустотой и более не способно к мистическим переживаниям. Невротическая крайность погружения в жесткое неподатливое эго и в сознание представляет собой полюс, противоположный первобытному или невротическому состоянию лишенного эго бессознательного существования. Стремление мистика избавить себя от мира, его изоляция и его эго, нацеленное на исчезновение в область творческого небытия - и тем самым вновь пережить однородное состояние Самости и единения, совершенства и блаженства - представляет собой понятное движение в направлении, противоположном движению эго к одиночеству и сознанию.

Однако здесь, как и везде, существует иерархия явлений. Так же как нам известна низшая, сомнамбулическая стадия творческого процесса, сомнамбулическая стадия в искусстве и пророчестве, мы знаем и о сомнамбулической форме мистицизма. В отличие от общепринятого мнения нам представляется, что так же, как высшие формы творческого процесса и пророчества появляются только в виде синтетических образований, вызванные усилением напряжения между эго и бессознательным, так и высшая форма мистицизма является синтетическим результатом повышения напряжения между эго и Самостью. Поэтому невозможен адекватный подход к мистицизму без умения различать и оценивать различные формы и степени отношений между эго, не-эго и Самостью. Любая попытка понять переживание мистического человека как выражение изменяющегося отношения между эго и Самостью должна опираться на психологию, которая учитывает различные стадии эго и сознания в их развитии из бессознательного, получая таким образом в свое распоряжение систему координат, позволяющую определять различные формы отношений между эго и Самостью. Такая интерпретация мистического человека, исходящая из эволюции сознания, дает возможность различать ранние, высокие и высшие уровни мистицизма. Предлагаемая иерархия относится как к этапам развития человечества, на протяжении которого возникло эго-сознание, так и к стадиям жизни индивида, которые, по меньшей мере в широком смысле, кратко повторяют филогенетическую эволюцию.

Появление мистического элемента было нами проиллюстрировано на примерах из коллективной уробориче-ской стадии мистического участия, и ссылка на эту стадию может прояснить сказанное нами, хотя здесь мы можем дать всего лишь краткое схематическое описание процесса, который был более подробно описан в другой работе.

Была показана и роль архетипических стадий в развитии сознания; изучая эти стадии, мы можем установить, каким образом зародыш сознания высвобождается из первоначальной оболочки в бессознательном, чтобы, в конечном счете, достичь независимости, характеризующей нашу личность, которая представлена сознанием и бессознательным.

Начальная, исходная ситуация доминируется архетипом уробороса и Великой Матери, с которым ассоциируется подобное ребенку эго и сознание. Уроборос как символ всеохватывающего бессознательного, содержащего зародыш эго, еще лишенного независимости, характеризует психологическое состояние на ранней стадии истории человечества, известное нам сегодня только в форме пограничных переживаний (borderlineexperiences). По причинам, на которых мы не будем здесь останавливаться, мифология приписывает данному состоянию все признаки совершенства. Это плерома, сфера, рай, - место, где мы находимся до рождения. Последнее понятие используется здесь для обозначения состояния, предшествующего рождению эго и сознания, предшествующего расщеплению, конфликту и страданию. Мы называем стремление вернуться к этой стадии уроборическим инцестом. ибо по отношению к неразвитому, зародышевому эго уроборос представляется в виде архетипа матери. Эго стремится проникнуть в уроборос и таким образом утратить себя. Эта стадия доминирует на раннем этапе истории человечества, а онтогенетически она характеризует раннее детство. Однако следующая стадия растущего сознания также управляется бессознательным, принимающим теперь архетипический облик Великой Матери. В детстве и ранней юности как человечество, так и отдельный индивид, сталкиваются с материнским архетипом, пожирающей Ужасной Матерью, архетипом, представляющим консерватизм бессознательного.

Эта стадия заканчивается битвой с драконом, что онтогенетически ассоциируется с возрастом достижения зрелости. В сражении с драконом эго удается преодолеть ужасный аспект бессознательного, уроборическую мать, и превратиться, таким образом, в героическое эго. Разделение космических родителей, борьба с драконом, преображение и возрождение, освобождение эго и сознания, приобретение “высшей” мужественности - таковы те архетипы, которые составляют постоянный канон, относящийся к этой стадии.

Героическое эго отгораживается от сил бессознательного, и начинается расцвет человечества и личности. По мере того, как вследствие “разделения изначальные (primal) родителей” начинает сказываться закон противоречий, разделяются системы сознания и бессознательного, и система эго-сознание становится относительно независимой. Однако, одновременно битва с драконом является мистерией инициации и возрождения; преобразованное в ней эго является порождением божественного, духовным существом и достигает “высшей” мужественности. Только после такой метаморфозы эго может стать носителем культуры и взрослым членом общества. И здесь безразлично, происходит ли битва с драконом на дневной дуге экстраверсии (при поражении внешнего дракона, на которого спроецирован архетип) или на ночной дуге интроверсии (при поражении внутреннего дракона через инициацию или иное индивидуальное внутреннее событие). Как показал К. Г. Юнг , обе битвы являются типичными битвами возрождения. Данная стадия борьбы с драконом завершается приобретением “сокровища, которое трудно добыть”, представляющего собой символ творческой перемены в самом человеке, а также священным браком или гиерогамией с пленницей дракона, анимой, освобожденной от его власти. Любовный мотив с его реализацией в личном плане выходит далеко за пределы личной сферы, ибо архетип священного брака определяет высшую точку развития человечества и индивида как мотив творческого союза противоположностей.

Героем в священном браке всегда является мужчина как “высший человек”. Как принято считать в мифах и ритуалах, брак является “причиной” и “прототипом” плодородия в мире, то есть, творческой жизни. Это плодородие творческого начала, запечатленное в повелении “Плодитесь и размножайтесь”, относится ко всем этапам жизни, однако оно предполагает расщепление и дифференциацию, поляризацию противоположностей как снаружи, так и изнутри. Только мужское сознание, определившееся эго, может быть плодородным в отношении анимы, только мужской принцип, достигший своей “высшей” формы посредством инициации, может быть плодородным в отношении женщины.

Для конечной и зрелой стадии развития человечества и индивида, которая выходит за пределы зенита доминирующего эго-сознания, характерны метаморфоза и интеграция личности, что наблюдается в процессе индивидуа-ции. Это также выражено в мифе через архетипический образ Осириса. Подобно тому как солнце всходит и заходит, совершая свой путь по небу, так и сознание развивается в каждом индивиде в течение жизни, и индивидуа-ция является целью его дневной дуги. Метаморфоза на стадии Гор = солнце = эго находится под знаком Осириса, “первого из богов Запада”. С наступлением смерти в конце солнечного пути Осирис, Самость, принимает, и “оси-рисифицирует” эго = Гор = сын, преобразуя его в Самость. Мифология и ритуалы, принятые в Египте для фараонов, содержат многочисленные сведения о парадоксальных отношениях между эго и Самостью, Гором и Осирисом. Тайное тайн речение: “Я и Отец едины” также господствует на этой конечной стадии трансформации, называемой ин-дивидуацией, заканчивающейся гибелью эго и концом жизни.

Аналитическая психология различает три основные стадии в развитии личности. Для каждой стадии характерно преобладание той же группы архетипов, которая определяет соответствующую стадию развития человечества. Несомненно, что эти три стадии индивидуального развития нельзя вставить в жесткие хронологические рамки, однако они включают определенные возрастные группы. Цифры, которые будут приведены ниже, означают только кульминационные точки периодов, длящихся многие годы. Стадия младенчества и детства, период, когда эго и сознание постепенно освобождаются от полного погружения в бессознательное и достигают независимости и систематизации, заканчивается в возрасте достижения зрелости. то есть около восемнадцати лет. Жизненный расцвет приходится на интервал от конца достижения зрелости до, примерно, пятидесяти четырех лет. Этот период мы делим на два периода по восемнадцать лет каждый, между которыми, где-то на уровне тридцать шестого года, проходит линия раздела. И, наконец, у нас остается последний период, завершающийся смертью. Представленные в виде диаграммы, эти цифры демонстрируют нам приблизительно равные части. Начальная, то есть, восточная, часть охватывает полностью бессознательное состояние, предшествующее эго. В зените взрослого состояния находится развитое сознание, центрированное вокруг эго, очерченное и поддерживаемое культурным каноном тех ценностей, которые предписываются своей группой и своим временем. Дифференциация систем сознательного и бессознательного достигла такого продвинутого уровня, что эго идентифицирует себя почти полностью с сознанием, а бессознательное, поскольку оно не осознается, находится вне поля зрения, из которого оно удалено или полностью отрезано. Эта стадия, расположенная между возрастом достижения зрелости и климактерическим периодом, определяется символами борьбы с драконом и соответствующим архетипическим каноном, включающими самопреобразование (selftransformation), возрождение, убийство дракона, гиерогамию, завоевание сокровища и основание королевства. Конечный этап, возраст старения, находится под знаком Осириса и ведет от дифференциации к интеграции, от доминирования эго как центра сознания к доминированию Самости как центра личности и от расщепления между сознанием и бессознательным к новому синтезу.

Так же как рождению эго предшествует период утробного развития, так и за смертью эго следует так называемый период пост-эго. Он также доступен восприятию личности только посредством пограничных переживаний. С ним связаны мистерии перерождения Осириса-Гора и архетипы египетских ритуалов почитания фараонов и мертвых. С ограниченной точки зрения сознания, область плеромы* (pleromaticarea) предшествующего эго периода соединяется с областью плеромы периода пост-эго. Это символизируется уроборическим кругом, нуминозно включающим жизнь, кругом, в котором встречаются начало и конец.

Если мы будем размышлять над жизненным путем личности от рождения до смерти и от полного погружения в бессознательное до интеграции на конечном этапе, то увидим, что в процессе своих перерождений личность проходит через архетипические зоны, сходные с этапами, наблюдаемыми в природе. Солнечный путь эго, поднимающегося с востока и заходящего на западе, проходит всегда через определенный сектор архетипического небесного свода коллективного бессознательного. Однако психокосмическая система, с которой эго сталкивается в процессе перерождений, простирается дальше, ибо над небесным сводом архетипических образов и вне его лежит уробори-ческая область бесформенной плеромы, предшествующая форме. Это космический туман божества, неопределенное нуминозное, божественное небытие, заполняющее внутреннее пространство Антропоса.

Мы пытались определить мистическое как встречу эго с архетипическим, с божествами, а также с плеромати-ческим, бесформенным нуминозным. Если теперь мы пойдем далее и попытаемся связать различные формы мистицизма с различными периодами жизни человека, то поступим так не для того, чтобы удовлетворить свою потребность в систематизации. Как уже отмечалось ранее,

* плерома - термин, введенный гностиками, обозначает “место” за пределами пространственно-временных представлений, в котором угасают или разрешаются все напряжения между противоположностями. - прим. ред.

мистический феномен всегда зависит от того, кому он является, эпифания божества зависит от стадии развития личности, а пределы откровения, в которых божество может проявиться, зависят от масштаба личности, воспринимающей откровение.

Воплощение нуминозного из бесформенного и безымянного в божество с его уникальным выражением протекает параллельно развитию человека от бессознательного и безымянного к сознательному и уникальному.

В области Антропоса диффузное нуминозноепроявляется прежде всего как бессознательный центр, который - как в органической жизни в целом, так и, возможно, вне ее пределов - действует как дифференцирующая, централизующая сила, придавая форму всему живому посредством непрерывной компенсации и организации. Однако в человеке жизненная сила всеобъемлющего бессознательного, под воздействием процесса, который мы называем центроверсией (centroversion), приводит к образованию нового центра, а именно, эго. Это эго - по причинам, на которых мы здесь не будем останавливаться - принимает образ Самости. Ему противостоит творящее божество как полнота все в большей мере оформляющегося внешнего и внутреннего мира. Функцией эго как центра развивающегося сознания является переживание этого сформировавшегося божества. В конце процесса имеет место индиви-дуация, когда эго осознанно встречается с Самостью, или, выражаясь иначе, с самим собой.

Существует смелое еврейское изречение, гласящее:

“Бог и человек в некотором смысле близнецы”. Нашей дальнейшей задачей будет попытаться установить, каким образом, по крайней мере на стадиях эволюции мистицизма, эта двойственная природа влияет на непрерывные метаморфозы человека мистического.

О мистической встрече между эго и не-эго сигнализирует вторжение плероматическогоуроборического элемента в сферу человеческой жизни. Или, используя обратную формулировку, при проявлении мистического феномена эго выходит за пределы архетипического неба и проникает в плероматическуюуроборическую сферу бытия. Подобно тому, как в каждой мандале периферия и центр взаимозаменяемы, так и здесь, плероматическийуробориче-ский элемент может рассматриваться как небесный океан, окружающий божественное, как охватывающая сфера, или же как творческое ядро небытия в центре человека. Говоря о мистической встрече эго и не-эго, мы можем с полным правом воскликнуть: “Низойди, или, лучше сказать, взойди”. Экстаз и проникновение в плероматическое небо есть по своей сути то же самое, что нисхождение и погружение в центральный творческий источник.

Если не принимать во внимание творческих по своей природе людей, то случаи вторжения божества - четко очерченного или бесформенного - наиболее часто происходят в то время, когда архетипическая доминанта или, иными словами, некий нуминозный элемент, вызывает мгновенное изменение формы эго. Как было сказано, такие этапы и точки перехода характерны для человеческой психики; в норме они приводят к изменению личности и параллельному изменению эго и сознания.

Мы уже говорили о том, что человек по своей природе есть человек мистический. Под этим подразумевается, что развитие его природных стадий с их архетипическими встречами налагает мистический отпечаток на внутреннее развитие каждого человека, хотя он может и не знать об этом. Такое влияние имеет место в определенных кризисах трансформации, аналогичных органическим кризисам, и определяемых регулярным вторжением психологических факторов, или архетипов.

Попытаемся теперь охарактеризовать различные формы мистицизма в соответствии с их отношением к этапам жизненного цикла. В этом смысле нами различается ранний, или начальный, мистицизм, мистицизм периода расцвета (dracomachymysticism), характерного для стадии зрелости, и мистицизм последнего периода жизни и смерти. Решающим критерием тогда будет стадия эго и сознания, на которой произошло мистическое явление, коротко говоря, эго-стадия (ego-phase). Только на такой основ. е можно будет дать психологическую интерпретацию и оценку индивидуального мистического явления, но это выходит за пределы данного исследования.

Ранняя стадия мистицизма, начальный мистицизм, представляет собой мистицизм, свойственный первобытному человеку и периоду детства. Однако, мы не можем останавливаться здесь на деталях первобытного мистицизма - оказавшего решающее влияние на ранние религии - или на мистицизме детского периода. Последний можно было бы осветить лишь на базе глубинной психологии детства, но существуют только начатки такой психологии. Тем не менее, нам известно, что детство наполнено мистическими переживаниями. На этой стадии особенно сильно выражено господство нуминозного и архетмпиче-скихнуминозных представлений коллективного бессознательного, поскольку личность ребенка, открытая воздействию как внешних, так и внутренних сил, не обладающая определенным эго и систематизированным (тем более автономным) сознанием, полностью подвержена влиянию трансличностного мира. Таким образом, ребенок остается рядом с источником и все же пребывает в макрокосме. Лишь мало-помалу архетипическое переживание его мифологического самосознания доходит до вторичного воплощения; только постепенно оно начинает соотноситься с эго и проецироваться в окружающее пространство. 112]

Важные интересы и содержания этого раннего этапа развития человечества и человека появляются в качестве мотивов в мифах о сотворении мира, как ответы на вечные вопросы откуда и куда. Психоанализ значительно способствовал пониманию личностных искажений (регsonalisticallydistorted) содержаний данной стадии, а также их связи с развитием ребенка. Однако личностные предубеждения психоаналитиков не позволили им увидеть, что за проекциями ребенка в личную сферу, характерных для позднейшей стадии эго, расположен живой мир архетипов. Но именно этот мир дает питание ребенку, и в детстве, как и на ранней стадии развития человечества, существует мистическая общность с “великими фигурами” коллективного бессознательного. Переживание начального мистицизма выходит далеко за пределы индивидуального переживания архетипов. Встреча со всеобщностью (totality). Самостью, является существенной особенностью детства, о чем свидетельствуют часто встречающиеся в рисунках детей мотивы мандалы. Следовательно, требование отделения от Самости и развития в сторону эго, которое цивилизация предъявляет к ребенку, представляет для него одну из величайших трудностей.

Мы не можем останавливаться здесь на том влиянии, которое оказывает стадия детства, с его ранними мистическими переживаниями, на последующие судьбы людей, однако мы вновь видим, что переходные периоды жизни всегда связаны с кризисами. В норме, эго, преображенное переживанием нуминозного, возвращается в сферу человеческой жизни, и его перерождение сопровождается расширением сознания. Но существует и вероятность того, что эго может поддаться соблазну нуминозного и, согласно хасидскому выражению, “прорвать свою оболочку”. Такая катастрофа может произойти в виде смерти в экстазе, мистической смерти, а также- принять форму психического заболевания - психоза, серьезного невроза. Помимо упомянутых ранних переживаний, которые наносят повреждения ядру эго и его развитию, а патологические последствия которых могут сказаться лишь значительно позднее, можно выделить следующие факторы, отмечающие начало наступления новой стадии: момент наступления зрелости, расцвет жизни и климакс; для указанных периодов также типичны частые невротические и психические нарушения.

Когда эго, преображенное мистическим переживанием, возвращается в сферу человеческой жизни, мы вправе говорить о мистицизме, трансформировавшем внутренний мир; но когда эго оказывается вырванным из этой сферы или само стремится покинуть ее, или намеренно отчуждается от нее, мы вправе говорить о нигилистическом уро-борическом мистицизме. Решающим фактором в этой ориентации является состояние эго после своего мистического переживания. Мистика, который проходит все стадии мистической интроверсии, доходит до небытия, однако, возвращается в творческом состоянии - то есть с положительным отношением к миру - можно считать представителем имманентного мистицизма. Он может жить в горах и проповедовать небытие; но если такой мистик полагает, что способен оказывать положительное влияние на мир, то он находится внутри сферы этого мистицизма.

В отличие от указанного типа, большое число религиозных мистиков, которые живут, что называется “вмиру” - и, возможно, даже проповедуют любовь - следует, - вследствие того, что они отвергают мир, - рассматривать как нигилистических уроборических мистиков. Носитель уроборического мистицизма отвергает не только мир, но и само человеческое существо, эго, сознание; он отвергает опыт дифференцированного, творчески сформированного мира - и вместе с ним дифференциацию сознания, развитие личности и, следовательно, формирующую силу творческого принципа в человеке. Антикосмическая тенденция уроборического мистика нигилистична, поскольку в отличие от мистиков, стремящихся преобразовать мир, их мистицизм направлен на разрушен ие. В нем творческое небытие заменяется бесконечным чревом Ужасной Матери, засасывающим обратно новорожденного младенца, прежде чем он начнет жить и достигнет независимости. В природе творческого принципа заключено стремление позволить миру сформироваться, повести бессознательное к сознанию, безымяннное - к индивидуальности. Центроверсия |131 как эффективная сила неизвестной, творческой Самости выводит эго и сознание из бессознательного: только вызвав раскол и дифференциацию, эго-сознание может героически противостоять внешнему и внутреннему мирам; доказав свою силу, оно начинает их синтезировать и интегрировать. Иными словами, самой природе творческого принципа свойственно развиваться (toprogress) от уроборической мировой системы, не имеющей ни эго, ни сознания, к космосу, антропоцентрически упорядоченному вокруг эго-сознания. В течение этого творческого процесса утверждаются не только мир и человек, но также эго и исторический процесс во времени; ибо развитие подразумевает историю, как для индивида, так и для коллектива.

Уроборический мистик все отвергает, не сознавая, что тем самым он отрицает сам творческий принцип. Психологически он остается на предшествующей рождению уроборической стадии, в “совершенстве” бессознательного, существуя в виде зародыша, находящегося на уровне, предшествующем появлению мира, эго и сознания. Лелея в своем сознании образ воображаемого рая, такой мистик отвергает реальный мир. Эта предшествующая рождению плероматическая стадия уробороса оказывается столь привлекательной, поскольку предлагает райское блаженство, которое испытывают еще не рожденные. Психологически она соответствует ситуации, в которой уже отсутствует напряжение между сознанием и бессознательным, или, вернее, еще не присутствует. Несомненно, что из напряжения между сознанием и бессознательным возникает энергия всей психологической жизни и всех осознанных переживаний. однако, подобно знанию добра и зла. она является источником всех сомнений и страданий.

Называя уроборического мистика инфантильным существом, мы всего лишь описываем психологическое состояние. Он жаждет вернуться, быть втянутым в материнское чрево. Его единственное желание - уничтожить творческий принцип, создающий форму, порождающий конфликты и страдания, и достигнуть блаженного состояния. перестав существовать в божественном чреве небытия. В уроборическом мистицизме страх интроверта перед миром и неспособность жить в нем превращаются в аскетическое отклонение мира: он проецирует свою худшую, экстравертную сторону на образ мира, обладающий всеми качествами преисподней, мира, подвластного дьяволу. Уроборический святой и гностик, фактически, живут в забытом Богом мире, мире, отчужденном от Бога. Поскольку они не могут осознать свою темную сторону, аниму, они не способны также испытать переживание творческого божества, ибо Бог-тень и Бог-анима неразрывно связаны с Богом-создателем; они являются его дьявольским и женским аспектами. Взамен эти святые мужи проецируют подавленную тень и аниму на мир, который они отдают дьяволу или майе (тауа)*. Поскольку они не готовы принять творческие и глубокие элементы божества, они объявляют мир павшим, виновным, впавшим в соблазн, обманутым и испорченным. Эти святые не понимают, что жизнь и творение должны происходить при наличии полярности, когда наряду с богом допускается существование дьявола, зла, вины, греха и смерти. Соответственно, они представляют предшествующее рождению плероматическое состояние как единственно истинно сущее и стремятся уничтожить эго посредством мистического процесса растворения, через Уроборический инцест. Они стремятся не к интеграции противоречий, лежащих в основе творческой жизни, а к разложению и регрессии. В конечном анализе они рассматривают творение и творческое как заблуждение, и, полностью не принимая его, считают себя мудрее Творца.

*здесь: иллюзии, обману, -прим. ред.

Большое число уроборических мистиков принадлежат к категории мистиков низкого уровня, то есть, это люди с патологическим или фрагментарным, примитивным или неустойчивым эго. Применительно к ним такие понятия, как овладение, экстаз, инфляция, депрессия или психоз не означают победу нуминозного над зрелым эго или над выдающейся всеохватывающей (total) личностью. Даже мистик высокого уровня может пострадать при попытке интегрировать свои переживания глубинного. Мистика низкого уровня определяет низкий уровень его сознания, а не всеобъемлющий характер нуминозного. Поэтому среди уроборических мистиков мы часто обнаруживаем людей с психопатическим эго, тогда как преобразующий мистицизм предполагает значительное развитие эго и заметную тенденцию к интеграции личности.

Уроборический мистик, сам того не сознавая, находится под властью того архетипа, который он наиболее активно отвергает и которого больше всего боится, а именно, архетипа Ужасной Матери. Мы не будем рассматривать здесь феноменологию такой ситуации. Но именно пожирающий, разлагающий, ослабляющий и дьявольски хитрый образ (рассматриваемый, несомненно, как женский) одолевает его изнутри. Кажущийся поворот лицом к Богу, а спиной к миру отражает тот факт, что он зациклен (fixed) на начальной ситуации. За враждебностью к миру различается его кастрация Великой Матерью; то, от чего он бежит, наступает на него изнутри.

Мы так подробно остановились на указанном типе мистика, поскольку его часто и несправедливо считают мистическим человеком вообще; а также по той причине, что противопоставление последнего уроборическому мистику поможет понять другие типы мистицизма, краткий обзор которых приводится далее.

То, чего уроборический мистицизм пытается избежать, играет решающую роль в мистицизме периода зрелости (драконоборчества): принятие жизни в этом мире. Поскольку жизнь, сопровождающаяся расщеплением и конфликтами. носит творческий характер, она здесь утверждается. Основополагающий психологический факт, заключающийся в том, что система эго-сознание отделилась от Самости и полноты психического, и достигла независимости, проецируется теологически на миф об уходе человека от Бога и выходе мира из первоначального состояния. Подобная доктрина, несомненно, представляет некую истину, однако это истина чисто педагогическая и предварительная, иначе говоря, истина не слишком глубокая. Действительно, автономия эго всегда сопряжена с опасностью, но одновременно она дает человеку возможность развиваться, ибо только она позволяет реализовывать “подобие” человека и Бога в творчестве.

Достижение независимости эго и систематизированного сознания означало бы уход от Самости, если бы такое развитие не было обусловлено необходимостью и волей творческой Самости. В действительности, не греховное эго человека покидает божественную Самость, совсем наоборот, именно Самость предоставляет человека его собственным ресурсам. Обратимся к словам Баал-Шем-Това, которыми он завершает комментирование библейских слов “Ной ходил с Богом”: “Итак, когда Отец покинул его, Ной знал: Это для того, чтобы я научился ходить” . Воссоединение с Самостью, то есть индиви-дуация, возможно только в том случае, когда вместо регрессивного растворения эго полностью исполнит предначертанную ему роль.

Эго готово сражаться с драконом только после принятия расщепления и конфликта в мире, а также парадоксального характера жизни в нем. В отличие от фальшивого монизма враждебного миру уроборического мистицизма, такой мистицизм предполагает дуализм, приспособление к полярности; только это позволяет вести сознательную жизнь и делает возможным этическое существование.

Важной особенностью периода драконоборчества, особенностью. также составляющей содержание ритуалов инициации при вхождении в зрелый возраст, является союз эго с “высшим мужем”, с божеством или предком. Именно этот союз устанавливает “божественную природу” героя в качестве предпосылки и следствия борьбы с драконом. Кульминация в мифе о герое и возрождении происходит во время мистической встречи между эго и Самостью, после которой высвобождается божественно усилившееся эго, эго, которое само стало нуминозным и, пребывая в этом состоянии, смело выходит на битву с жизнью. Однако такая ситуация осознания своей малости среди гигантов не доказывает, что мир неупорядочен или разрушен, или что им управляет закон демиурга. В задачу героического эго как раз и входит проявить себя Давидом в присутствии Голиафа и, несмотря на объективное превосходство сил жизни, осознать себя богоподобным центром мира, вместилищем творческого принципа. Творчески преобразовывая мир, героическое эго доказывает, что нуми-нозное пребывает не только в человеке как Антропосе, но и в богоподобном эго, носителе творческого установления различий и принятия решений.

Только ответив на брошенный ему вызов, устояв под воздействием повышения напряжения, между эго и Самостью, может человек уподобиться Богу. В том, чтобы нести крест этого напряжения состоит одна из задач героического эго. Только придерживаясь собственной позиции, расширяя сознание и личность, эго может создать условия для более значительного проявления не-эго и мира. Именно благодаря эго и его героической решимости все сильнее проявляется творческое нуминозное.

Нам необходимо понять героический мистицизм во всем его объеме, чтобы осознать, что он означает для развития человечества. Все творчество носит мистический характер, ибо индивид приобретает способность к творчеству исключительно через встречу с нуминозным, творческим пространством в сфере психического. Однако, поскольку творческое представляет собой формирующее и генерирующее мир начало, оно глубоко утверждает мир.

Героический мистицизм является мистицизмом призвания, мистицизмом, который формирует и преобразовывает мир. Поэтому не имеет большого значения, в какой сфере произошла встреча - в религиозной или художественной, в виде направленного вовне действия или внутренней метаморфозы личности. Герой всегда - Великий Индивид, великий потому, что он осознает в себе подобие творческогоАнтропоса Богу. Поэтому король, как прототип Великого Индивида и героя, наделяется атрибутами архетипического канона творчества (Новый год, коронация, драконоборчество). Отсюда в героическом мистицизме, обновлении мира и основании королевства распространены символы творческой миссии, а мир и история представляют собой места проявления нуминозно-го, того нуминозного, которое преобразует своего избранника посредством откровений и мистических встреч и через них обновляет мир. Уже было сказано, что для проявления нуминозного, характерного для высшей стадии внутреннего мистицизма, необходимо устойчивое эго и устойчивое сознание. Может показаться, что говоря так, мы исключаем из высшего мистицизма большое число тех мистиков, которые обычно рассматриваются как преимущественно природные мистики (mysticsparexcellence), и относим их к классу уроборических мистиков. Если бы дело обстояло таким образом, то весь наш анализ был бы сведен к абсурду. В действительности, однако, вопрос гораздо сложнее.

Экстатический мистицизм отрицания (vianegativa) - независимо от того, имеем мы в виду индийских йогов, буддистов, католический мистицизм Св. Терезы или мистицизм молитв и медитаций Каббалы - не является уро-борическим мистицизмом в том смысле, который нами подразумевается; психологически мистики этого типа принадлежат к высшей стадии героического мистицизма (хотя сами они часто придерживаются иной точки зрения). Медитативный, акосмический мистицизм, ведущий в небытие - независимо от того, называется ли оно божеством, пустым пространством или нирваной - ни в коем случае не представляет регрессивный процесс, в котором растворяется эго. Сами мистики в своих рассказах часто ошибочно придерживаются такой точки зрения, к которой их подталкивают переживания при отходе от старых позиций эго. Однако легко показать, что напряженный путь высокого мистицизма на этой стадии, в отличие от мистицизма низкого уровня, всегда подготовлен укреплением эго, а не пьяным разложением и помутнением сознания. Сущность акосмического экстаза состоит не в приятном растворении эго, как в уроборическом мистицизме, а в крайнем напряжении эго, которое, от стадии к стадии, проносит борьбу героя с драконом и таким образом выходит за пределы старой личности. Характерно, что для подготовки к этим формам высшего мистицизма используются аскетические ритуалы и жесткие этические установки. Как и в ритуалах инициации при достижении зрелости и в мистериях, вышеуказанные средства используются для укрепления эго, являясь составной частью постоянных мер, содействующих тому, чтобы эго следовало своим внутренним путем, сопровождающимся усилением проявлений нуминозного.

Даже тогда, когда на вершине пути привлекательная сила архетипической Самости становится доминирующим небытием, а переживание мистика своей пассивности определяет активность божественного, мистик ошибается, предполагая, что он разрушил свое эго. Дойти до этого конечного состояния можно только через экстремальную и постепенно усиливающуюся активность эго. Чтобы преодолеть гравитационное поле, прикрепляющее эго к сознанию - чтобы пройти нуминозноеархетипическое поле, окружающее небытие у самой сердцевины нуминозного и оказывающее сопротивление эго - требуются огромные усилия эго и сознания. Описанный мистический внутренний путь может привести к успеху только при усиленной концентрации воли и личности. И как бы парадоксально это ни звучало, сказанное означает, что эго должно наращивать свой заряд энергии, чтобы самостоятельно осуществлять свою отсрочку или фиксацию (suspension) и перемещение (transposition).

Насколько я, как непрофессионал, могу судить, мне представляется, что йога особенно подходит для иллюстрации данной ситуации. Рассказывая нам о своем стремлении к состоянию сверх-сознания, мистики, по-видимому, подтверждают наше утверждение, согласно которому их мистицизм состоит не в растворении эго и сознания, а в достижении преобразованного сознания, центром которого является уже не эго, а Самость, вокруг которой располагается или гравитирует (gravitates) эго. Эту ситуацию можно понять по аналогии с индивидуацией. В хорошо известной психологам ситуации мы имеем дело с расширившимся, но не растворившимся сознанием. Тем не менее, эго в значительной мере отказалось от своей автономии в пользу Самости, которая теперь становится управляющим центром.

Мы здесь ничего не можем сказать о психологии эго на последней стадии высокого мистицизма; просто, как нам представляется, важно отметить, что, с точки зрения героического мистицизма, исчезает различие между мистицизмом бесконечного и мистицизмом личности. Даже те состояния высокого экстатического мистицизма, которые вначале принимают форму бесконечного мистицизма, достигают кульминации в личном мистицизме и в трансформации личности, а также в повышении творческой активности в мире.

Ввиду того, что творческая деятельность высоких мистиков в столь сильной степени направлена внутрь, можно было бы поставить под сомнение возможность говорить об их творческой деятельности в мире. Однако, не следует забывать, что пересмотр догм придавал этим мистическим переживаниям враждебную миру окраску и приводил к отвергающим мир формулировкам, которые совсем не соответствуют истинной природе высокого мистицизма. Не только героический характер их усилий, но и цели, к которым они устремляются, показывают, что этих мистиков нельзя причислять к уроборическим нигилистам. Существует хасидское выражение, которое с непритязательной простотой решает эту проблему. Об одном известном раввине сказано, что он является “праведником, носящим шубу”. Объяснение гласит: “Один человек покупает шубу, другой покупает дрова. Какова между ними разница? Первый хочет согреть только себя, второй хочет согреть и других” |15].

Неправильно смешивать индивидуацию с такой ложной праведностью; неправильно также считать подлинным враждебное отношение высоких мистиков к миру. В действительности преобразующий мир, то есть, творческий аспект всегда присутствует у высокого мистика. Обязательное самопожертвование, которое имеет силу закона в высоком мистицизме, подразумевает, что мистик должен обучать, писать, устраивать школы. Иными словами, такой мистицизм рассматривает себя в качестве пути к спасению человечества. Там, где такая деятельность имеет место, мы имеем дело с мистицизмом героя, стремящегося придать миру новый облик своим творческим возрождением. И хотя иудейский мистицизм стремится, например, “воссоздать” павший мир, поднять его до первоначального блаженного состояния, отрицательный аспект (концепция павшего мира) играет менее важную роль, чем намерение этого мистицизма воссоздать и обновить мир. Поскольку в данном кратком очерке нет возможности описать все приключения эго при мистической встрече с нуминозным и в архетипической ситуации героической битвы, мы не сможем обсудить здесь весьма важное событие, так называемый “священный брак” или гиерогамию, и ту роль, которую он играет в борьбе с драконом. Это психологический источник любовного мистицизма во всех его формах. В процессе возрождения героя мистическая встреча эго с творческим нуминозным началом приводит к появлению нового героя посредством “высшего союза”. На этой стадии имеют место бесчисленные формы отношений в мистическом священном браке, однако мы не можем обсуждать ни мужские формы мистицизма, связанного с невестой, когда эго полностью идентифицирует себя с анимой, душой, в присутствии нуминозного, ни соответствующие явления среди мистиков-женщин. Здесь мы обнаруживаем всевозможные формы архетипическогосекс-символизма. Мистик-мужчина может встретиться с мужским нуминозным элементом с женской установкой (inafemaleattitude) или с женским нуминозным элементом с мужской установкой; это справедливо и для женщины-мистика. Формы мистических встреч с нуминозным особенно многочисленны в любовном мистицизме. По самой своей природе эротический символизм союза противоположностей, характерный для любовного мистицизма священного брака, следует считать составной частью встречи эго и божества, которая, как уже было сказано, является важной приметой мистического. Это противостояние эго и нуминозного начала разрешается только на конечной стадии, когда трансформация всей личности, включая эго, начинает преобладать над союзом противоположностей, характерным для драконоборческой стадии.

Для мистиков высшей стадии наиболее важным моментом является творческое обновление, то есть, порождающие жизнь последствия мистического переживания. Поэтому на этой стадии мистической любви смерть следует рассматривать скорее как регрессию и поражение, если личность не приложила все силы, чтобы противостоять разрушающим тенденциям нуминоза. Не играет роли, является ли эта тенденция в виде дьявольского искушения, соблазна демонической силы или в какой-либо иной форме. Основной парадокс жизни состоит в том, что одна и та же вещь, рассмотренная с позиций эго и Самости, принимает совершенно различный облик; что богоподобная природа эго, в отличие от Самости, проявляется в решимости эго сохранять свои позиции уникальной индивидуальности, ради которой был сотворен мир, а не пытаться совершить прыжок, который превратил бы его в гибридную “Самость”. Даже там. где, как в Индии, идея уничтожения эго возведена в догму, нельзя отрицать такое действие уникального эго. ибо без него не существовало бы различие между святым и учениками, признающими его святость.

Парадокс жизни не решается ни посредством искусственного ухода из мира, подобного практикуемому уро-борическим мистицизмом, отрицающим творенме, ни с помощью фатального любовного прыжка в божественное, прыжка, уничтожающего напряжение между эго и Самостью. Представляется, что надежду на решение рассматриваемого парадокса дает, направленный внутрь, преобразующий мир тип мистицизма, являющийся по своей природе индивидуацией. Ибо хотя высокий мистицизм начинается с драконоборческого мистицизма, он выходит далеко за его пределы, глубоко проникая а область мистицизма последней стадии. Мы обнаруживаем, что в процессе развития человечества каждое событие, которое впоследствии будет играть важную роль для все: х людей, вначале проигрывается Великим Индивидом. Все высокие мистики являются Великими Индивидами и, как таковые, первопроходцами в переживании того процесса, который мы называем индивидуацией, и который в современном мире стал типичным для людей, шагнувших за первую половину своей жизни. И как обычно в случае обобщения процесса-прототипа, переживаемого Великим Индивидом, мы вновь обнаруживаем, что ореол святости, который приподнял мистика над человечеством, не только передан для использования в мирских целях, но и очеловечен в мистицизме последней стадии процесса индивидуации. (Одним из свидетельств в пользу того, что высокий мистицизм представляет собой ожидание процесса индивидуации, служит тот факт, что необходимая для него инициация - в Индии или среди иудеев - резервируется для людей преклонного возраста.)

Рассматривая мистицизм последней стадии, мы вплотную подходим к известным исследованиям К. Г. Юнга, относящимся к процессам интеграции личности. Мистицизм конца жизни расположен под знаком запада, его архетипическим повелителем является Осирис; это мистицизм смерти и периода после нее, известный нам от египтян и из Тибетской Книги Мертвых.

В отличие от уроборического мистицизма, который говорит нам: “Освободи меня от моей самости”, молитвой для мистицизма, который преобразует, будут слова:

“Наполни меня Самостью”. А молитву Терстигена: “О, я все еще так полон смятения, помоги мне собраться, мой Бог-Пастырь” , не мог бы произнести герой-мистик, не говоря уже о мистике, достигшем высокой степени индивидуации. Для указанных форм мистицизма эго стремится найти свой собственный выход из состояния смятения, самому стать пастырем своих овец, самому согнать их и собрать воедино. Как показал Юнг, именно эта позиция являлась еретической тайной алхимии. Однако здесь данный вопрос не будет обсуждаться. Не будет также рассматриваться трансформация личности в процессе индивидуации, о которой читателю, я полагаю, уже известно. Мне хотелось бы остановиться на другом аспекте мистицизма последней стадии. Процесс индивидуации может описываться как развитие, при котором очевидной становится реальность Самости. Темный занавес над областью сознания, в которой эго видит только себя и содержания мира эго, приподнимается, и над горизонтом опыта поднимаются архетипы коллективного бессознательного. Но тогда, при интеграции нуминозных содержаний, Самость сама становится прозрачной в своей бесформенной форме.

Указанный процесс сопровождается другим, в котором мир, если можно так выразиться, становится “прозрачным”. По мере того, как человек становится прозрачным для себя как не только находящийся на переднем плане, представляющий собой не только эго, мир также становится прозрачным для него и как не-эго. Теперь теряют силу как внешнее представление о мире экстраверта, так и внутреннее видение мира интраверта: появляется третий тип восприятия (видения) мира. То, что на первобытной стадии принималось за бессознательную связь это и не-эго, возвращается теперь на более высоком уровне как осознанное мистическое переживание, как возможность символической жизни. Актуализация мессианства (которое хасиды формулировали как “спасение божественных искр во все времена и повсеместно”) принадлежит обше-му переживанию этой стадии.

Изначально мессианство было связано с неким историческим процессом, заканчивавшимся появлением спасителя, который, после трансформационного кризиса апокалипсиса, возвещает эсхатологическую эпоху спасения. Легко показать, что эта концепция представляет собой проекцию процесса индивидуации, субъектом которого являются, однако, народы, избранные сообщества, а не индивиды.

В коллективных проекциях история представляется в виде обобщенной судьбы: кризис проявляется в виде проекции войн, характерных для Конца Света; а также трансформации в виде Судного Дня, смерти и воскрешения. Аналогично, преобразование (transfiguration) и покорение Самости соответствуют преображению небесного рая, который в виде мандалы вбирает человечество, иначе говоря, мы имеем проекцию в виде жизни во вновь сотворенном и обновленном мире, управляемом находящимся в его центре царем-Адамом-Антропосом-Самостью. В связи с часто цитированными нами хасидскими текстами мы кратко упоминали о процессе внутреннего развития в иудаизме, который явился путем от Каббалы к хасидизму. Следует дать некоторые разъяснения к данному процессу, названному нами актуализацией мессианства.

Согласно Г. Шолему, центральную роль в Каббале играет “Тикун”, мистическое воссоздание разрушенного мира. Здесь мистику предстоит своей деятельностью приблизить Судный День, эпоху Мессии (theMessianicage). В его задачу входит вновь вернуть “целостность и полно ту” божественному и связанному с ним миру. Его работа состоит в том, чтобы присоединить к божественному то, что было от него отделено, воссоединить Шехину, женскую имманентность Бога, которая бродила в изгнании, с трансцендентностью Бога. Способность человека посредством мистических действий выполнить это великое деяние, являющееся актом творчества как в отношении мира, так и в отношении божественного, отражает священное величие человека - а в иудейском мистицизме, соответственно, иудея. Такое перенесение мессианской деятельности в сферу индивида всех времен как раз и представляет собой то, что мы понимаем под актуализацией мессианства.

Временный характер жизни, проведенной вне истории в течение тысячелетнего ожидания, представляет одну из основных опасностей, с которыми встречается полагающийся на свою интуицию иудей, ибо к лишению внешних корней добавляется лишение и корней внутренних. Актуализация мессианства, процесс, высшей точкой которого является известное мистическое движение хасидов, позволяет исключить это временное ограничение.

Спасение священных искр в каждой временной и пространственной точке (в каждом “Здесь” и “Сейчас”) является важнейшей задачей. И с этой задачей сталкивается не только мир, с его обшей потребностью в спасении, но и каждый индивид, ибо каждая отдельная душа имеет свои собственные искры, требующие спасения:

Перед Днем Искупления (DayofAtonement) раввин из Гера говорил хасидам, собравшимся за столом: “Наш учитель Хиллель сказал: „Если я не за себя, то кто за меня?" Если я не выполню свой долг, то кто сделает это за меня? И он также сказал: „И если не сейчас, то когда?" Когда наступит Сейчас? То Сейчас (тот момент, когда мы говорим) не существовало с момента творения и никогда не повторится. До него было другое Сейчас, и у каждого Сейчас есть собственный священный долг: Как сказано в священной книге Зохар (Zohar): „Одежды утра иные, чем вечером"… Это Сейчас не может заменить другое Сейчас, ибо каждый момент окружен особым светом”. |17]

Такая задача индивида в своем глубинном смысле представляет собой актуализацию мессианства. Как говорил Франц Кафка, “Судный день есть трибунал”. Он касается уже не только сообщества, но относится и к отдельной личности. История становится судьбой, битва и решения остаются, но, подобно спасению и апокатастасису, они являются событиями для индивида в рамках психокосмической сферы человека. Если нуминозный фон может прорваться в каждой веши и в каждой ситуации, что приводит к мистической встрече между это и не-эго и, следовательно, к освещенности, то все в мире превращается в символ и в составную часть нуминозного, и мир, выставленный уроборическими мистиками к позорному столбу, чудесным образом наполняется Богом и божественным. Было бы фундаментальной ошибкой принимать сказанное за религиозный пантеизм или панентеизм, ибо для этой формы зрелого мистицизма требуется непрерывный внут-риличностный творческий процесс. Когда в человеке есть свет, он сияет снаружи и внутри; когда же в нем воцаряется темнота и мрак, мир тоже становится темным и мрачным, превращаясь в мир мертвых вешей. Задача живущего человека состоит не в том, чтобы погрузиться в белый первоначальный свет и потерять свою личность, а в том, чтобы дать прозрачность переднему плану мира, позволить первоначальному свету плеромы стать видимым как фону, так и ядру мира, повысив интенсивность своего сияния и свою действенность. Он может это сделать, переживая символ, поднимая некое содержание к сознанию, придавая форму архетипу, через любовь к другому человеческому существу или каким-либо иным образом; в любом случае, мы говорим о встрече самости с Самостью.

Эта символическая жизнь затрагивает все богатые судьбы, лежащие во времени, а не те, которые лежат вне времени. Ибо в каждом уникальном событии, в каждой особой ситуации вся полнота творческого субстрата противостоит эго. Именно такой смысл имеют и виду хасиды, говоря, что если один человек хочет учить другого, ему следует помнить, “что душа его ближнего тоже связана с творцом служением, и что он сам стоит и учит перед Богом”.

Этот уровень синтезирует две установки, которые сначала кажутся взаимоисключающими: одна из них серьезно воспринимает конкретную ситуацию в данном конкретном мире, а другая рассматривает свою встречу с нуминоз-ным субстратом как единственную подлинную реальность. Их синтез образует “символическую жизнь”, иллюстрацией которой может послужить типичная хасидская история:

“Однажды я присутствовал при разговоре моего учителя с вдовой. Он говорил с ней о ее вдовстве, добрыми словами утешал ее, а она прислушивалась к его словам и черпала в них силу. Но я видел, как он плакал, и сам не мог удержаться от слез: и тогда я понял, что он обращался к овдовевшей славе Господа.

Именно в этом смысле мы должны понимать последнюю достижимую стадию преобразующего мистицизма; повсеместно она описывается аналогичным образом. В иудейском мистицизме эта стадия известна под названием “прикрепление” (“adhesion”). Для мистика этой стадии жизнь в мире возможна; ему не требуется ни небо, ни грядущее, ни царство Мессии, ибо все это присутствует в мире, хотя и скрыто под покровом тайны.

На промежуточной стадии мистицизма встреча эго с нуминозным происходит в местах, выбранных природой и даже у творческого человека эта встреча редко случается в ином месте. Однако зрелый мистик конечной стадии живет в постоянной прозрачности, достигнутой его Самостью; и той же прозрачностью характеризуется мир вне и внутри его. Имея в виду сказанное, мы сможем понять конечное и центральное содержание мистицизма последней стадии, то, каким ему видится единство.

Радикальный, интравертный путь отрицания проходит через небеса и преисподнюю и завершается их слиянием; он все дальше уводит от сознания к экстатическому уничтожению это. Космогонический, внешний мистицизм экстраверсии ведет к служению внешнему миру, охватывающему всю жизнь: он завершается пантеистическим или па-нентеистическим захватом, при котором побеждает эго. Однако в антропоцентрической форме мистических переживаний, являющейся формой всякого преобразующего мистицизма, как внутренний, так и внешний миры, воспринимаются как оболочки. Когда эти оболочки становятся прозрачными, на смену многообразию нуминозного приходит единство, при котором Самость проявляется как творческий центр, где генерируются и человек, и мир.

Там, где присутствует подлинное мистическое переживание, нуминозный субстрат прорывается через данный космос. Однако за исключением зрелой формы мистицизма, такой прорыв представляет собой захват, уносящий мистика за пределы человечества и мира в сферу, лежащую вне мира. В таком случае похищенное эго возвращается во враждебный мир, полное неуверенности и тревоги. Однако внутренний, преобразующий мир мистицизм зрелой стадии стремится преодолеть экзистенциальную тревогу и неуверенность. Его миссия будет завершена только после того, как мир перестанут наполнять враждебные, разрушающие формы, после того, как все формы приобретут прозрачность и будет достигнуто видение единства.

Однако видение единства связано с единством бытия. Здесь опять проявление нуминозного соответствует уровню развития личности. Только в интегрированном человеке, связанном с центром, который является его собственным творческим центром и который он воспринимает как творческий центр мира, может замкнуться круг, означающий покой. Для этого освещенного человека мир прозрачен и един. Но такая интеграция, как и все, что происходит на данном уровне, полна парадоксов. Человек этой стадии находится в мире и вне его, в покое и в творческом движении, связан с нуминозным и располагается внутри себя. В нем живет творящее слово и тишина. Он живет в многообразии и единстве.

Таким образом представляется, что мистический человек в нашем широком понимании - это единственный человек, который не удовлетворяется частичными аспектами внешнего и внутреннего мира. Он единственный, чью творческую неуспокоенность нельзя заглушить наркотиками, вносящими мир внутрь фрагментарной временной оболочки, где может укрыться эго. Мистический человек серьезно воспринимает тот экзистенциальный факт, что человек не имеет оболочки, что он представляет собой атом в бесконечной Вселенной. Но несмотря на все это он чувствует, что не потерян и не одинок. Разумеется, ему недоступна сущность человеческого существования, однако нуминозное в человеке одновременно является человечным в нуминозном. Эго, занятое диалогами с Самостью, и получая от нее направление, воспринимаемое им как наполненное смыслом, заново формирует свое сходство с Самостью. Это ведет к парадоксальной форме близости, которая часто выражается через символы дружбы и родства между эго и Самостью, и которая компенсирует изоляцию человека в космосе. Но отмеченное подобие эго и Самости в высокой степени реализуется и в сфере творческого.

Как творческая нуминозная сила наполняет мир живой формой в бесконечной иерархии проявлений, так и творческий нуминозный элемент в человеке наполняет мир живой формой изнутри в столь же бесконечной иерархии проявлений. Сам мифологический мир первобытного человека наводнен формами, и по мере развития сознания эти формы выстраиваются в иерархический ряд. В то время как в уплотнении архетипической фигуры все смутно и расплывчато, призма сознания преломляет цвета и обнаруживает системы духовного порядка, духовную реальность за многообразием форм.

Однако обитая в форме и вне ее, нуминозное продолжает работать в качестве центра, как ядро творческого небытия. И это происходит не только в мире, образованном внечеловеческим божеством (питеп), не только в дереве, животном, звезде, но и в мире человеческой нуминозно-сти. в поэме, художественном творчестве, в идее. Подобие человека творящему божеству мирового генезиса лежит в основе двойственной природы человека мистического. Антропологическое творческое начало пребывает в процессах, включающих Самость и это: а область Антропоса, в которой воплощается центральный процесс, человечна, но также и трансцендентна. Поэтому-то здесь так велика опасность мифологизации, гностических заблуждений.

То, что представляется подобием человека Богу, а также бесформенностью божества, является пограничным переживанием это Самости, которую можно характеризовать как внечеловеческую, сверхчеловеческую и божественную, но о которой можно также сказать, что она составляет человеческое как таковое.

Переживание Самости и ее феноменологии, изменяющееся на протяжении человеческой истории и достигающее высшей точки в мистицизме последней стадии, отражает не только этапы развития человеческого сознания, но и развитие человека в самой его сущности.

Самораскрытие Самости является откровением изменяющейся Самости. Говорить, что этим утверждением относительно мистицизма последней стадии мы выходим за пределы психологии, одновременно справедливо и ложно;

причина такой неопределенности заключается в том, что хотя Самость является центром и центральным содержанием антропологической сферы, она, фактически, выходит за пределы области психологии.

Здесь мы не можем показать, в какой степени Самость предшествует психологии и внепсихологична; достаточно отметить, что этот факт играет решающую роль в мистицизме смерти и мистицизме периода после смерти, который можно было бы назвать мистицизмом бессмертия. Различие между уроборическим мистицизмом и мистицизмом метаморфоз существует вплоть до мистицизма бессмертия. Здесь экстатический уроборический мистицизм заканчивается растворением эго. Капля воды, которой является эго, вновь погружается в море.“BeiBetrunknen, Freunde, wisst, koenntihrdeutlichlesen, damitGottVer-bindungist, wokeineignesWesen”. (“Что до пьяниц, то ясно видно, что у них есть связь с Богом, но нет собственного существования”). В отличие от этого, в задачу преобразующего мистицизма входит продолжение жизни в постоянной мистической рамке, таким образом, что когда при метаморфозе личности и мира будут изгнаны тщеславие и мелочность, возможно, будет сиять “неподвижная звезда, звезда вечной любви”.

Подобно тому, как индивидуация не является психологической регрессией, а в некотором смысле означает кульминацию, так и мистицизм последней стадии представляет собой наиболее всеобъемлющую форму высокого мистицизма. При достижении им длительной прозрачности происходит выход за пределы стадии прерывающейся встречи с Самостью. Мистическая прозрачность мира сходна со всеобъемлющим сиянием Самости, и эго встречается с нуминозным везде и всегда. Но оно уже встречается с ним не в анонимности ранней стадии, когда нуми-нозное тоже “излучалось”. На той стадии человек не имел представления о существовании Самости, и нуминозное было безымянно, закрыто в объекте, но теперь, когда человек и божественное встречаются открыто, мир принимает форму вокруг объединенной личности. Еще одним выражением этого аспекта единства является то, что нуминозное выходит за пределы расплывающейся массы бесформенного и за пределы неопределимого притока нуми-нозных форм и принимает или, по меньшей мере, способно принимать встречу с личностью за встречу с Самостью. Теперь нуминозное говорит с личностью в качестве Антро-поса-Самости, уже не как отдельное нуминозное явление со случайным эго.

Египетский фараон живет в этом мире как Гор, его работа состоит в возвышении Осириса, в Осирисификации; когда он умирает, он умирает как Гор и превращается в Осириса. И в мистицизме бессмертия сын как Самость, как ядро, как золото и как продукт работы, проделанной при жизни, отдает себя обратно божеству.

Таким образом, в мистицизме этапов жизни человек преображается в непрерывной череде новых мистических встреч. Сначала кажется, что он вызывает изменения, в конце - что он их претерпевает. Как бы то ни было, именно тогда, когда Гор-фараон становится Осирисом, личность перемешается от эго к Самости, и они становятся “двойниками”.

Таким образом, с самого раннего периода своего появления человеческая личность находится в постоянном мистическом движении. Внутренне вытягиваясь в направлении Самости, а снаружи вытягиваясь в сторону мира во все новых встречах, вечно изменяясь, человек с детства на протяжении жизни проходит все стадии преображающего мистицизма. И так же, как начало первичного мистицизма простирается назад в неизвестную область, предшествующую появлению эго, так и конец мистицизма бессмертия простирается в неизвестную область, расположенную вне исчезнувшего эго. Тот непостижимый факт, что самим центром человека является неведомая сила, которая живет в нем и преобразует его во все новые формы и образы, эта тайна сопровождает его в течение всей жизни, следует за ним даже в смерть и далее за нее. Так замыкается круг, и человек завершает свой путь как человек мистический.

• Кто он – наш герой?
• Человеческое триединство
• Оставаться Человеком
• Внутренняя целостность

Одним из позитивных качеств личности считается ее целостность. Но, исследуя этот вопрос, легко заметить, что разные источники раскрывают понятие целостности личности по-разному. Вероятно, это происходит оттого, что термин охватывает целый ряд мировоззренческих инструментов - психологию, философию, религию, самопознание. Но давайте попытаемся свести воедино все эти разрозненные определения, чтобы понять - что это такое, целостность личности?

Существует несколько определений данного явления. В одном из них говорится, что целостность личности - это единство морального, физического и интеллектуального начал. Проще говоря, идеал гармоничного во всех сферах человека, реализованного в работе и умственном саморазвитии, поддерживающего свое здоровье.

Для третьих ключевой позицией данного понятия является жизненная последовательность, единство взглядов и действий - целостный человек имеет свою четкую позицию относительно каждого важного вопроса, и придерживается ее не только на словах, но и на деле.

Кроме того, не следует забывать о религии, где целостность личности равняется душевной гармонии, единству с богом и свободе от греха. К какому из мнений бы вы примкнули? Интересно то, что все эти определения справедливы. Обратившись к расширенному психологическому толкованию целостной личности, мы увидим, что все указанные аспекты - лишь разные уровни этого многогранного и глубокого понятия.

А потому давайте определим самую первую точку, от которой мы могли бы оттолкнуться в своих поисках. Что такое целостность в ее самом обычном, лингвистическом понимании? Эта категория характеризует объект как целый, монолитный, нерушимый, крепкий - тот, который при воздействии на него внешних факторов потерпит мало изменений, в отличие от своего антипода: хрупкого объекта.

Значит, в первую очередь целостность личности - это ее способность выстоять против обстоятельств, не погибнуть, не проиграть схватку, выйти из передряги с наименьшими потерями. А значит, вышеперечисленные характеристики – это даже не определения, а сослагательные единого явления, разные аспекты целостности, ее проявления и способы достижения.

Кто он – наш герой?

Когда мы встречаем твердого характером человека, который отвечает за свои слова, выполняет обещания, обладает высокой моральностью и духовным началом, мы называем его целостным. В трудные времена он не отступает от своих взглядов и принципов, готов умереть за свои идеалы, но никогда не запятнает совесть продажностью и перебежничеством. Он развит во всех аспектах, сила его духа преобладает над призывами инстинктов – потому его не сломить, ведь как можно победить дух человека, способного вытерпеть физические испытания и двигаться вперед, несмотря ни на что? Такова идеальная героическая личность, именно такие люди спасают города, закрывают своей грудью детей, жертвуют жизнью ради родных. В глубине души мы завидуем им и хотим походить на них. Именно они и являются вместилищем той целостности, о которой мы говорим.

Но что нужно делать, чтобы быть таким человеком, как достичь целостности личности – вот главные вопросы, которые мы задаем себе.

Человеческое триединство

Целостность личности развивается через совершенствование тела, духа и ума. Давайте пойдем от обратного и представим себе противоположность нашего героя. Он слаб, не умеет устоять против соблазна, увиливает от ответственности, отвирается, подставляет других под удар, чтобы спасти свою шкуру. Помани его монетой – и он твой. Напугай плетью – и он сделает все что угодно. Почему он таков?

Этот человек не развивал свое тело, потому оно слабое, хлипкое, с трудом переносит холод, физические нагрузки, боль. Уже один труд для такого человека – пытка. Он не совершенствовал свой ум, потому не привык охватывать картину целиком, осознавать последствия своих действий, глобальность каждого поступка. Ему кажется, что вот сейчас он сдрейфит, и никто этого не заметит, и судьба его не изменится в худшую сторону. Но он глубоко ошибается, не способный осознать всего этого. Он не тренировал свой дух, и потому легко изменяет своим принципам, если таковые имеются. Он не привык себя заставлять, не привык терпеть. Он уверен, что важнее сохранить комфортное состояние тела и жизнь, чем переживать лишения. Но не зря существует поговорка: «Лучше умереть как лев, чем жить как собака».

Итак, целостность личности достигается через воспитание, тренировку и совершенствование трех составляющих себя – выносливой физической оболочки, сильного духа, светлого интеллекта. Это достигается через работу, дисциплину и терпение.

Оставаться Человеком

Во времена изобилия и простой жизни легко быть положительным героем – всё вокруг предоставляет возможность поступать правильно, ведь делать сложный выбор нет никакой нужды. Но когда наступают трудные времена, человек становится волком человеку, приходится бороться за выживание и выбирать среди зол - сохранить целостность личности становится крайне сложно. Девиз нашего героя в подобных ситуациях таков: «Что бы ни случилось, всегда оставайся Человеком».

Именно потому важно заботиться о развитии своего человеческого триединства в любое время, испытывать свои качества на прочность через спорт и тяжелую работу, следовать всем выработанным принципам. Потому что, если придет война или голод, многие лишатся человеческого облика и станут хуже животных, и лишь целостные, внутренне развитые люди останутся верными себе.

Внутренняя целостность

Мы говорили об общей целостности, ее внешней составляющей, оболочке, смотрящей в мир. Но что мы увидим, заглянув внутрь человека? Как она выглядит, целостная личность, с психологической точки зрения?

Важным компонентом души нашего героя является правильное осознание и принятие себя. Только обладая здоровой самооценкой, можно относиться к себе как к собственному воспитаннику, тренировать, развивать, наставлять. Тот, у кого нет единства с собой, будет тратить всю жизнь на внутренние битвы, и, встретившись со внешним врагом, погибнет первым, сраженный даже не им, а самим собой.

Именно потому так важно принятие себя таким, какой ты есть. Не самооправдание, не саможаление, не самобичевание и обвинение – а просто объективное осознание всех своих качеств. Каждое положительное свойство всегда имеет свое отражение, никто не идеален. Ответственные люди всегда немного занудны и скучны, а творческие личности обычно расхлябанны и непостоянны. Взгляните на любое свойство человека и поймете, что у него есть продолжение. Понимание своего несовершенства и одновременно стремление к совершенству являются лучшими двигателями на пути к единству с самим собой.

Христианство, буддизм, саморазвитие?

И здесь выходит на сцену религия. Вы заметили, что большинство религий похожи между собой – не зависимо от количества богов или их отсутствия, нюансов и частностей, все они обладают одной структурой? Все религии сводятся к комплексу правил и запретов.

Конечно, вы будете со мной спорить, ведь сущность религии для каждого своя. Но я все же стану вас убеждать, что проблема целостности личности – это ее краеугольный камень. Религия вкладывает в нас базовые моральные принципы (не убей, не укради), религия дает нам стимул для их поддержания (Рай и Ад) и инструменты для их достижения через тренировку духа и тела – пост, аскеза, смирение. Что-то могло устареть, что-то переврали хитрецы, что-то искажено в пользу власть имущих…Но изначальная цель любой религии – создание целостного человека с сильным и светлым духом, способного противостоять соблазнам, помогать слабым, выполнять собственные решения и не сворачивать с выбранного пути.

Религии созданы более мудрыми людьми для тех, кто не умеет дойти своим умом до целесообразности исполнения правил самосовершенствования. Для простого понимания они облечены в оболочку сказки, легенды, но разобрав каждую из них мы увидим, что голая суть религий – саморазвитие. Они созданы как простой и понятный инструмент, нужны как шаблон, как некий накатанный алгоритм для тех, кто желает быть целостной личностью, но не знает, как ею стать.

Но не обязательно идти в храм или синагогу, чтобы обрести целостность – при достаточном уровне самосознания можно идти по пути развития самостоятельно, без помощи высших сил.

Главное – знать, к чему вы стремитесь, понимать, как это сделать, и твердо следовать принятому курсу, не поддаваясь на уговоры своей слабости.