Единственный выживший в авиакатастрофе под ярославлем удивил суд. Александр сизов дал интервью Бортинженер александр сизов интервью
Сотрудники спасательные служб МЧС и правоохранительных органов работают на месте крушения самолета Як-42, на борту которого находились хоккеисты ярославского "Локомотива". Фото: РИА НовостиОн был единственным, кто выжил в страшной авиакатастрофе в Ярославле осенью 2011-го...
Инженер по авиационному и радиоэлектронному оборудованию Александр Сизов - единственный, кто остался жив в нашумевшей аварии Як-42 с хоккеистами ярославского «Локомотива». Трагедия произошла 7 сентября 2011 года. Как сегодня живет человек, который породнился с чудом? Накануне Нового года наш корреспондент встретился с ним.
Саша в тот раз не входил в состав экипажа и сидел не в кабине, а в самом хвосте самолета, в последнем ряду. Не пристегнувшись. Может быть, это обстоятельство и спасло… Как вообще это было? Позвонил жене Светлане: мол, сейчас взлетаем. Пообещал перезвонить после приземления в Минске. Запомнил, что Як-42 проскочил всю взлетную полосу и стал подниматься в воздух с грунта. И что при взлете самолет завалило на левое крыло. Успел понять: авария неизбежна. Потом удар, которого Сизов не почувствовал - сразу потерял сознание. Очнулся в горящей от разлившегося керосина реке. Еще раз повезло: если бы не пришел в себя, мог просто утонуть или сгореть заживо.
Самолет развалился на части, которые разлетелись на сотни метров. Груда обломков - и все. Но Сизов оказался неуязвимее, чем металл. Многочисленные переломы, институт Склифосовского. Реанимация. Операции. Он выжил, пошел на поправку, выздоровел. Ездит на машине, ходит пешком, работает…
Мне удалось встретиться с ним. Это оказалось очень непросто. Александр Борисович с журналистами принципиально не общается, интервью не дает. Как и его супруга Светлана, как и сын Антон, который учится сейчас в столичном институте. Телефон и адрес скрывают. Я выяснил только, что живут Сизовы где-то в подмосковном Жуковском. В местных городских газетах, на которые я по старинке рассчитывал, ничего про Александра не знали. Да и сама катастрофа вроде уже подзабылась, с тех пор и новые отшумели.
Но здесь-то случай особый: где-то рядом живет человек свою вторую жизнь, а некоторые и первой-то не знают, как распорядиться. Я пересказывал историю инженера. Мои собеседники кивали, с кем-то советовались по телефону, копались в справочниках - и разводили руками. Побывал на всякий случай и в разных общественных комитетах. И там не помогли. Наконец повезло. В городской администрации нашли телефон своего бывшего сотрудника, который вроде бы общается с Сизовым. Звоню.
- Вы можете спросить, не мог бы Сизов встретиться со мной? Все-таки после аварии прошло два года, раны затянулись…
Попробую. Хотя шансов немного. Им, я знаю, за интервью даже деньги предлагали. Не помогло. Перезвоню.
Через час я узнал от своего невидимого собеседника, что Александр и Светлана вновь отказались от встречи с прессой. Оставался еще шанс: найти домашний адрес инженера. Личная встреча - великое дело, можно поговорить по душам, убедить, что от приличного журналиста зло не исходит. Вечером я подходил к нужному дому в центре города. По соседству - кинотеатр с характерным названием «Взлет». Вот она, если хотите, мистика.
Улица, конечно же, Гагарина. Старая, обшарпанная пяти-этажка-хрущоба, куда Александр попал еще подростком. В 1969-м дом и заселили. Ничего, кажется, не изменилось за минувшие десятилетия. Заставленные рухлядью балконы, тусклые лампочки в подъезде. Подъем на самый верх, естественно, никакого лифта. И входные двери в квартиры - по четыре на этаж, прижатые к лестнице и друг к другу. Добро пожаловать в СССР.
Открыл сам Александр. Интеллигентное лицо, доброжелательный взгляд. Выглядит на свои 50. Обычный мужик, никаких признаков пережитого. Специалист по радиоэлектронике в эти минуты решал обычную бытовую задачу: ремонтировал входной звонок. Я представился. Хозяин внимательно посмотрел на незваного гостя, снял очки и неожиданно предложил: «Заходите». Извинился при этом за то, что в квартире не убрано. Так всегда говорят радушные хозяева.
В хрущовской «двушке» все миниатюрно. Крошечная, квадрата в полтора прихожая. На коврике пристроилась ленивая рыжая кошка. Крошечный коридорчик, кухонька, куда пригласил пройти Сизов. Навесные шкафчики, стол, плита - словно декорации в кукольном спектакле. На гостеприимство, как сразу дал понять хозяин, рассчитывать не стоит.
Вам же сказали, что мы не хотим общаться с прессой?
- Сказали. Но я не из личного любопытства пришел. Читатели газеты «Труд», в которой очень много пишут про летчиков и других специалистов гражданского воздушного флота, хотели бы узнать, как вы, Александр Сизов, живете сегодня. Больше ничего. Об аварии обещаю не спрашивать.
Да нормально живу. Сами видите. Все у меня нормально. Вот кухня, квартира, мебель. И работаю нормально, здесь же, в Жуковском, в ОКБ имени Яковлева, авиатехником. Что еще?
Я рассказал собеседнику, как в свое время встречался с женщиной, которая после столкновения двух самолетов упала с высоты 5 километров - и выжила. Как после случившегося стала предсказывать авиакатастрофы…
Да знаю я все про нее, знаю. Читал. Ничего такого, из разряда аномальных способностей, у меня не появилось. Как было до падения, так и осталось. Вы за этим приехали?
- В вашем городе, тесно связанном с авиацией, проводятся авиасалоны. Не ходите на них?
Нет, не хожу. А что там смотреть? «Суперджет», говорите? Так в него столько денег вбухали, а результат... Сами знаете, если авиацией всерьез интересуетесь. Кстати, слышали, что свой офис эта компания разместила в Венеции? Романтики, мать их...
Разговор стал было потихонечку налаживаться. Александр рассказал, как лежал в Институте имени Склифосовского, как его лечили, как принимал в своем кабинете директор клиники Анзор Хубутия… Но не тут-то было.
Саша! -воспоминания моего собеседника неожиданно прервал резкий, переходящий в крик голос Светланы. Супруга буквально ворвалась в кухню. - Мы же договорились - никаких журналистов. Как он сюда попал? Что вы здесь делаете? Я пришла с работы, мне что, думаете, приятно видеть вас у себя, смотреть на вас?
Эти вопросы ответов не предполагали. За спиной Светланы стоял, также гневно посматривая на меня, сын Антон. Такое впечатление, что та авария произошла только-только. И словно все мы, а не только Александр, были ее участниками. Дальше последовала семейная сцена, замшелая, как сама пятиэтажка.
Света, успокойся. Я его пригласил. Мы немного поговорим. Ничего страшного… Вы знаете, почему у нас такое отношение к журналистам? - словно извиняясь за жену, объясняет мне Александр. - Вот пример: в газетах опубликовали якобы мой снимок из больницы, с перевязанной головой. Он и в интернет попал. Но это не я. А пациент из соседней палаты. Разве так можно?
- Но этот снимок очень похож на вас...
Похож, но это не я.
Моя робкая попытка уйти от скандала, увы, не удалась. Светлана в том же духе, только еще громче, раза два повторила свой монолог. Потом неожиданно отнесла кошку к моей обуви в прихожей: «Пусть она на нее помочится». Александр развел руками…
Уходя, я еще успел спросить насупившегося хозяина, какой тост он произнесет за новогодним столом.
Не знаю. Какое настроение будет, такой и скажу. Заранее не планирую. А любимого тоста у меня все равно нет.
- Не возражаете, если я вас сфотографирую? Тогда уж точно ошибки в газете не будет.
Чтобы моя фотография появилась в газете? Не хочу!
…Судя по всему, вторая жизнь бортинженера Сизова выдалась не самой простой и безоблачной. Проще оказалось выжить. Очень хотелось бы в этом ошибиться. И пусть у вас, Александр Борисович, и у вашей семьи все будет хорошо. Каждый день из всех 365 наступающего
2014-го.
Мне удалось разыскать супругу Александра Сизова – Светлану, которая согласилась рассказать о том, как они живут сейчас.
– Мы с Сашей до сих пор не пришли в себя, – вздыхает Светлана Сизова. – Говорю сейчас с вами, а у самой руки трясутся. Вся наша жизнь в тот день разделилась на «до» и «после».
Настроение у него в тот день было хорошее. Она это точно знала, потому что Александр перед рейсом, как всегда, набрал номер Светланы, которая ждала его дома, в Жуковском. Сказал: мол, все в порядке, из Ярославля летим в Минск, как будем на месте, я снова позвоню. В этом рейсе команда брала на борт хоккеистов ярославского «Локомотива», которые летели на игру с минским «Динамо». У Светланы тоже никаких дурных предчувствий не было, она занялась делами. В какой-то момент включила телевизор, а там – новости: «Срочное сообщение из Яр ославля. В районе аэропорта «Туношна» разбился самолет Як-42, летевший в Минск… На месте катастрофы груды обгоревшего железа…» Она закричала так отчаянно, что ее услышал, наверное, весь дом. Как в тумане, собралась и рванула в Ярославль.
На месте уже узнала, что двое живы: форвард «Локо» Александр Галимов и ее муж.
– В Ярославле я видела жен хоккеистов, их матерей. Мы вместе свечки в церкви ставили за упокой погибших и во здравие выживших. Мне так их всех жалко – невыносимо, такое пережить невозможно, – продолжает Светлана.
Спасти Галимова врачам не удалось – 90% ожогов! Но Александр Сизов, доставленный в Институт Склифосовского с травмой головы, переломами и ожогами, после нескольких операций пошел на поправку…
Спустя месяц Сизов единственный раз за весь этот год дал интервью «Первому каналу». Рассказал, что сидел в самом хвосте самолета – в последнем ряду справа, не был пристегнут, и свое спасение назвал чудом. Выписавшись из клиники, вернулся домой, в Жуковский, сменил мобильный – и закрыл свою жизнь от посторонних глаз.
Родился в рубашке
Дозвониться Сизовым я смогла не сразу. Телефон просто не отвечал. Тогда я отправилась в Жуковский, как говорится, наудачу. 53-летний Александр Борисович Сизов, его супруга Светлана (работает инженером в НИИ приборостроения. – Прим. «СтарХита») и и х сын Антон – студент-первокурсник Московского энергетического института – живут недалеко от центра в пятиэтажке. Спросила у с тарушки во дворе, здесь ли живут Сизовы. «Вы про Сашу, который с неба упал? – уточнила та. – Вон его подъезд. У нас полдома – кооперативные квартиры, а полдома – государственные, как раньше говорили. У Сизовых – кооперативная «двушка». Только они, наверное, на даче. Вы лучше у старшей по дому, Нины Ивановны, спросите, она знает». Но 73-летня я Нина Ивановна пожимает плечами: да, может, и на даче они. Изредка появляются – тогда во дворе мы видим их машину. Какую? Да не разбираюсь я в марках. Внук – школьник Ваня – подсказывает: «У дяди Саши синяя «Лада».
– Когда все случилось, журналисты у нас тут дневали и ночевали, Светочку подкарауливали: как да что? – рассказывает Нина Ивановна. – В день Сашенькиной выписки, должно быть, у больницы его ждали. А у нас тут ни одного не было. Мы с внуком гуляли в совершенно пустом дворе. Сашу его друг привез. Машина у торца дома с нашей стороны остановилась, выходят Света с Сашей, он на костылях. Я ему: «Сашенька, миленький, в рубашке ты родился!» И внук тоже: «В рубашке, в рубашке!» Саша вперед два пальца вытянул: «В целых двух рубашках!» Наверное, имел в виду, что и уцелел, и выжил потом. Подъезд Сизовых от нас – через полдвора. «Что же вы поближе-то не подъехали?» – переживала я. Но оказалось, Александр
сам попросил остановиться – именно потому, что увидел старшую по дому. «Мне бы паспорт поскорее сделать, все же сгорело», – сказал Нине Ивановне.
– Мы помогли, конечно. Я ведь Сашеньку еще ребенком помню, наш дом в 1969 году заселяли, ему лет 10 было, на моих глазах вырос. Добрый необыкновенно. Помню, как-то еще до катастрофы пожаловалась ему: «Такие огромные сосульки на крыше – не дай бог, упадут на кого-то!» Так он тут же полез их сбивать. Идет назад, по пояс мокрый: «Ничего-ничего, если надо, обращайтесь!» Но мы с того времени специальную службу нанимаем лед сбивать, 6 тысяч рублей каждый раз платим.
Кстати, если деньги на что-то собираем, Сизовы в числе первых сдают, им напоминать не нужно. Окна в нашей части дома недавно поменяли, старые-то совсем страшные были, перед прессой стыдно. Журналисты же до сих пор к Саше наведываются. Правда, не слышала, чтобы они со Светой с ними разговаривали. Может, у вас получится…
Поднять на ноги
В тот день Сизовых я не застала. Лишь через несколько дней трубку домашнего телефона сняла Светлана.
– Приезжали? А мы только что вернулись, – ответила она. – Я отпуск брала, сначала мы у друзей гостили, потом на даче были. Раньше там много всего сажали, а этой весной не до огорода было, сами понимаете, урожай небольшой получился. Собрали, теперь будем консервировать. Извините, мой муж пока с прессой не общается. Да и я, если честно. Некоторые журналисты вели себя так, что меня колотило. Представьте, возвращаюсь я из Ярославля, а меня… в квартиру не пускают! Стоит передо мной журналистка ростом под метр восемьдесят, а сама я 1 м 60 см, и объявляет: «Пока не поговорите со мной, пройти не дам». Как так можно?! Я с ног валюсь, муж в реанимации...
– Как сейчас здоровье Александра Борисовича?
– Да ничего, нормально.
– В том своем единственном интервью он говорил, что профессию менять не станет, слишком много ей отдал. Как у него с работой?
– Пока никак. Больше ни слова о работе – сглазить боюсь.
– А страховку вашему мужу выплатили? Дали какую-то группу инвалидности?
– Всеми финансовыми моментами и оформлением инвалидности Саша занимается сам, я в эти дела не лезу. Я, как говорится, подняла его на ноги – это была моя главная задача. После выписки он без костылей не мог передвигаться, потом с палочкой ходил. А несколько месяцев назад сделал первый шаг самостоятельно – это был такой для меня счастливый день!
– Катастрофа помешала Александру Борисовичу доделать ремонт в квартире...
– Сейчас Саша как раз все доделывает, у него руки золотые. Сын Антон ему помогает, он у нас в этом году в институт поступил, порадовал папу. У нас замечательная семья, мы с Сашей вместе уже 22 года. Раньше часто отмечали праздники вместе с коллегой и другом мужа Володей Матюшкиным (инженер по обслуживанию двигателей, погиб в авиакатастрофе 7 сентября 2011 г. – Прим. «СтарХита») и его женой Натальей. Саша находит в себе
силы под держивать ее. Мы продолжаем с ней дружить, я часто звоню ей, она – мне. В годовщину вместе помянем Володю.
– Поедете к нему на могилу?
– Обязательно, и не только к Володе – ко всем ребятам из экипажа. Мы с Сашей близко к сердцу принимаем горе их родных. Хотя почти не говорим о том, что случилось, даже между собой. Бывает, конечно, вот оно, вспомнилось, но стараемся поскорее прекратить разговор. Саше все еще очень тяжело…
Цена жизни
Заместитель гендиректора ЗСАО «Лексгарант» Михаил Шелюбский:
– В конце прошлой недели вся сумма по страховке Александру Сизову была перечислена на его счет. Сизов год оформлял документы, потому что сперва он лежал в клинике, потом был на больничном. Размер страховки оглашать не стану – информация конфиденциальная. Если сумма компенсации за полученное увечье является конфиденциальной информацией, то выплаты за погибших членов экипажа не являются таковой.
Людмила Жевелова, вдова второго пилота Як-42 Игоря Жевелова:
– Каждый член экипажа был застрахован на 100 тыс. рублей в страховой компании «Лексгарант». И я, как стюардесса, тоже. Деньги пока не получила – документы собираю. Мне говорят: что же вы тянете, там 100 тысяч! И что? Будь я с мужем тогда на борту, наш сын Егор, ему 15 лет, сейчас получил бы 200 тысяч рублей? За маму с папой, да? Да я сама готова отдать деньги, только верните мне людей!
Борттехник появился на процессе за день до назначенного времени и дал показания против версии следствия
Торможения во время разбега Як-42, разбившегося в сентябре 2011 года под Ярославлем с хоккейной командой «Локомотив» на борту, не было. Об этом во вторник в Ярославском районном суде рассказал единственный выживший в авиакатастрофе - борттехник Александр Сизов. Напомним, что следствие придерживается основной версии о том, что во время разбега при взлете второй пилот по ошибке жал на педаль тормоза.
Появления в суде Сизова ждали 11 февраля. Именно на этот день, по требованию родителей погибших хоккеистов, он был вызван в суд. Сам же потерпевший (а именно в таком статусе проходит борттехник) показываться на публике из-за повышенного внимания со стороны прессы, не горел желанием. Поэтому он приехал, когда его никто не ждал - за день до назначенного времени.
Итак, Сизов сообщил, что ничего особенного в рейсе (равно как и в поведении экипажа) он не заметил. Сначала самолет прилетел за хоккеистами в Ярославль. После посадки в аэропорту в Туношне он, как и следует, провел осмотр борта - замечаний никаких не было. Борттехник также отметил, что изначально рейс был запланирован на другую дату:
Должны были лететь 6 сентября, но руководство хоккейного клуба решило перенести на 7 число. Вероятно, чтобы не проводить лишний день в Минске.
Спортсмены летели с привычным для них по объемам багажом:
Задний багажник заполнили черными сумками. В передний поставили металлические ящики и кофры с клюшками. Визуально груз не отличался от того, с которым «Локомотив» летает обычно. Груз был зафиксирован в багажниках.
Перед вылетом Сизов сел в конец самолета у иллюминатора и задремал. Что касается самого трагического момента в полете, то для Сизова он наступил внезапно:
В работе двигателей я не слышал ничего необычного, задремал и проснулся, когда кто-то громко сказал: «Почему не взлетает? Я посмотрел в иллюминатор. Было видно, что самолет движется. Через 5-7 секунд самолет съехал на грунт. Потом взлетел, но не плавно, а задрав нос, оторвался от земли, завалился на бок... Тогда у меня душа ушла в пятки... Все начало перемещаться: перегородки, панели. И все. Дальше столкновение и я потерял сознание...
При этом борттехник отметил, что никакого торможения во время разбега он не почувствовал. Кроме того, не было никаких странных или посторонних звуков. Спортсмены, когда уже было ясно, что самолет терпит крушение, не паниковали.
Всего Сизов провел у трибуны не более 30 минут. Когда он собрался уже уходить, кто-то из родителей 37 погибших хоккеистов деликатно спросил, можно ли будет пообщаться с Сизовым после заседания.
Можно. Я в Америку не улетал, - ответил борттехник.
Кстати, во вторник также стало известно, что экипаж разбившегося самолета поставили в план полетов, несмотря на то, что в это время летчики должны были находиться на курсах повышения квалификации. Они прошли всего четверть курса. Об этом журналистам сообщил гендиректор учебного центра в Быково Евгения Лобачева.
Напомним, что на скамье подсудимых - Вадим Тимофеев, отвечавший за летную работу в компании «Як Сервис». Он обвиняется в нарушении правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта, повлекшее по неосторожности смерть более двух лиц. Эксперты пришли к выводу, что экипаж не был готов к полетам на Як-42. Ранее летчики пилотировали Як-40, где несколько другая система управления. Это могло стать причиной того, что при взлете один из летчиков непроизвольно жал на тормоз.
Сегодня стало известно, что происходило в последние трагические минуты перед катастрофой самолета Як-42, в которой 7 сентября погибла хоккейная команда "Локомотив" и экипаж. Свидетельства единственного человека, чудом оставшегося в живых, Александра Сизова. Инженер по эксплуатации лайнера дал первое интервью. Он находится в Институте скорой помощи имени Склифосовского. Сейчас его состояние стабильное, он благополучно перенес операции.
И сегодня Александр Сизов ответил на вопросы съемочной группы Первого канала. По его словам, еще во время разбега стало ясно: всё идет не по плану.
"Через какое-то время пассажиры стали волноваться, почему не взлетаем, немного времени прошло, я понял, что по грунту идём. С грунта взлетели, и я понял, что заваливается самолет и сейчас мы разобьемся", - вспоминает Александр Сизов.
Даже спустя месяц он с трудом рассказывает об этой трагедии. Он многое помнит, поэтому так тяжело говорить.
В НИИ Склифосовского Александра Сизова перевезли сразу же после крушения самолета. Здесь его лечили и здесь же его в буквальном смысле вернули к жизни. С единственным выжившим до сих пор работают психологи.
Еще немного, и его отпустят домой. Правда, передвигается он пока только на костылях. Но главное - что самое сложное и опасное уже позади.
О многочисленных операциях, ожогах и травмах напоминают повязки на голове и руках. Но самая тяжелая рана, говорит Александр, на сердце.
"Спасло чудо какое-то, а пережить это тяжелое время помогла любовь жены и семья", - говорит Александр.
Александру Сизову - 52. Всю свою жизнь он посвятил авиации. Только он не бортинженер, как говорили многие, а инженер по эксплуатации. То есть занимается обслуживанием лайнера на земле, но не имеет отношения к управлению самолетом в воздухе. Именно поэтому Сизов сидел не в кабине пилотов, а в салоне, со всеми пассажирами - на последнем ряду справа.
Александр говорит, что в момент крушения самолета не был пристегнут. "В момент удара все полетело, и меня чем-то сильно ударило, потому что правая сторона вся поломана. В воде я уже, честно говоря, ничего не видел, ничего вокруг практически не замечал - ни пожара, ни самолета – ничего", - вспоминает Александр Сизов.
Первые мгновения после крушения он помнит плохо. Как раненный Александр Сизов пытался вытащить из огня своего коллегу, рассказали полицейские. В тот момент Александр и получил сильнейшие ожоги левой руки. И члены экипажа, и пассажиры хорошо знали друг друга. Вместе они летали давно. И даже второй пилот, которого считали новичком, в команде проработал 6 месяцев.
"Экипаж только на этом самолете летал, и я только на этом самолете работал все последние годы", - рассказывает Александр. Он вспоминает, что в коллективе были хорошие добрые отношения. На вопрос, была ли в коллективе конкуренция, отвечает: "Да нет, не было никакой конкуренции. Какая конкуренция между хорошими друзьями?"
Причины авиакатастрофы устанавливают эксперты Межгосударственного авиационного комитета. В понедельник на аэродроме в Жуковском начались летные эксперименты.Задача опытных испытателей на Як-42 повторить все действия экипажа рухнувшего самолета: один пилот будет разгонять лайнер, другой тормозить. В самый последний момент оба испытателя должны остановить самолет и не дать ему оторваться от земли. Именно торможение в момент взлета - одна из основных версий причины авиакатастрофы в Ярославле.
Уже установлено: самолет приступил к разгону с начала взлетно-посадочной полосы, это три километра, затем еще 400 метров проехал по грунту. После взлета он задел мачту радиомаяка. Это случилось уже после того как Як-42 начал заваливаться на бок и падать, и не было причиной крушения, как считали некоторые. По словам Александра Сизова нажат тормоз при разгоне или нет он так и не понял.
Всё это Александр Сизов уже рассказал следователям и специалистам МАК. Их первыми пустили в палату после того, как врачи убедились, что жизнь пациента вне опасности. Сотрудники НИИ Склифософского сотворили своё медицинское чудо. Его привезли с травмой головы, переломами, ожогами, в состояние сильнейшего шока.
"Самое сложное - вывести его из шока, снять у него интоксикацию. Позже мы сделали пластику кожи глубоких ожогов. Кожа с первого раза прижилась, слава Богу", - рассказывает директор Научно-исследовательского института скорой помощи им. Н.В.Склифосовского Анзор Хубутия. Он отметил, что Александр Сизов - сильный человек, которому морально было тяжело все время, и поначалу он неохотно общался с людьми, но сейчас потихонечку восстанавливается.
Александр Сизов уже готов к выписке и с нетерпением ждет этого дня. И даже знает, что будет делать, когда полностью поправиться.
"Профессию я не буду менять, потому что очень много отдал ей. Возможно, только летать не буду", - говорит Александр Сизов.
